Замурованные. Хроники Кремлевского централа

Майор шарахнулся глазами, лицо суетливо задвигалось. Он видел с душою накрытый стол, изящные бокалы и запотевшее «Буратино», он не мог про себя не отметить наш безукоризненный внешний вид, веселые лица без тени тюремной скуки и горчинки самопального хмеля. Он видел праздник, ему недоступный, даже с его двумя полосками и звездой, даже с его седыми висками и заплеванным мундиром. Он ерзал глазами, убегая от наших, в которых боялся увидеть жалость за очередной отмеренный год его паскудной жизни.

Презрительное самодовольство было побеждено злобствующей завистью, которая судорожной гримасой стянула лицо майора. Но у него еще оставался шанс не подавиться, выхаркать собственное дерьмо. Он ждал, когда мы его попросим не выключать телевизор. Неестественно зависнув в молчаливом ожидании, через секунд двадцать майор выдавил: «Телевизор сегодня до часу». И снова тишина. Майор вжал шею, рожа пошла пунцовыми пятнами. Он вытер о форму вспотевшие ладони, ковырнул в ухе обгрызанным ногтем и выскочил из хаты.

Из открытой форточки потянуло автомобильным выхлопом.

Неужели кого-то привезли? За два часа до Нового года! Здорово! Воспоминание на всю жизнь.

Наша решка выходила на внутренний дворик, который от «Матроски» отсекали отдельные шлюзовые ворота. Во дворике разгружали и загружали воронки, справа красовалась резная беседка с аляповатым подобием фонтанной вазы по центру — образцом зодчества хозбанды. Слева на приколе стояли два синих, с глазками-бойницами, броневика импортного производства. У этих мордатых инкасаторских машин своя история.

Чтобы не маяться в тесной духоте железных ящиков «газелей», «буханок» или в утрамбованных человечиной клетках зилков-автозаков, Ходорковский для себя и своих соратников приобрел эти два «форда», которые помимо недюжинной брони обладали климат-контролем, просторным салоном и мягкими кожаными креслами. Но тяга к роскоши на этапе быстро вышла боком юкосовским сидельцам. Сломался кондиционер, разумеется, совершенно случайно, и естественно, в обоих чудо-воронках. Герметичность консервной банки, дотоле обеспечивавшая пассажирам безопасность и комфорт, теперь в летний период превращали «форды» в душегубки.

— Давайте девок на стену повесим! — Серега извлек из стопки прессы календарь «Комсомольской правды» на 2008 год с двумя близняшками.

— Мусора посрывают, — засомневался Сергеич.

— Телок не тронут! Святого же чего-то должно в них остаться. Скотч у нас еще есть? Под скотчем подразумевались наклейки на шампунях, которые полосками нарезались прямо на флаконах, а затем аккуратно сдирались под необходимый размер.

Украсив стену, Жура принялся любоваться затеей. Разлили «Буратино», выслушали Президента, а когда защелкали куранты, вздрогнули… за Новый год, освобождение и близких. Кто-то пытался говорить, но тосты казались такими же бутафорскими, как хрусталь и шампанское. Поймали тишину.

По телевизору гуляла Красная площадь, за решеткой взрывались салюты. Каждый думал о доме, семье… разошлись по камере, не желая выдавать другим нахлынувшие чувства и оберегая соседей от заразной тоски.

Это был уже второй год, встреченный мною на тюрьме. Из тех, с кем отмечали приход седьмого года, — никто не освободился. Бубен выхватил двенадцать лет строгого и уехал, под Тулу. Алтын получил девять и отправился куда-то далеко на восток.

Слово офицера — кремень! Майор погасил телевизор ровно в час ночи… Пару шахматных партий в Новом году и на покой.

Новый год, порядки новые,

Колючей проволокой наш лагерь обнесен.

И все глядят на нас глаза суровые.

И каждый знает, что на гибель обречен…

Бравурно-весело напевает Жура, уплетая традиционный новогодний тюремный торт из сгущенки с печеньем. Первое января 2008-го, судя по переломанным, растерзанным и излохмаченным солнечным бликам, прорвавшимся к нам из-за решки, выдалось чисто-небесным и морозным.

По хате носятся перегары насущной радости, которые не может отравить даже предстоящее двухнедельное безделье. Телевизор негромко потрескивает песнями-плясками, Олег по второму кругу перечитывает декабрьские «Деньги», Сергеич занят гимнастикой для глаз на специально оборудованном тренажере, сооруженном из подручных материалов: снизу на металлические решетки верхних нар налеплены наклейки от бананов и цитрусовых. Яркие пятна нужны для концентрации и фокусировки взгляда при исполнении комплекса из семнадцати упражнений. Лежа на спине, Владимир Сергеич мог часами закатывать глаза в разные стороны по соответствующим траекториям.