Замуж любым колдовством (СИ)

Заговоры и прочее, то, чему учили ведьм — считались здесь шарлатанством. Мама приняла решение, что надо нам приблизиться к обычным людям, а значит забыть всё, что хоть как-то связано с прошлым и тем более колдовством, и убедила в этом нас. Быстро решила и быстро освоилась. Папа тоже.

А мне непривычным был запах машин, пробки, утренняя хмурость. Питерская серость, перепады температур и насмехательство природы. Снег в мае? Дождь в январе? Ужас какой-то…

С большим трудом и полным нежеланием я устроилась секретарём. Сначала в одну компанию, затем в другую, третью. Но удержаться смогла лишь в этой. Коллектив сплошь из мужичков лет так пятидесяти — женатые, плотно под каблуком сидящие.

Вариант идеальный.

Тем, что я ведьма, ни перед кем не хвасталась. Ларка, подруга моя верная, и то не знала. Не только потому, что ведьм здесь считают шарлатанками, но и потому, что их не любят.

По-настоящему не любят.

На костёр, может, и не сошлют, но на телевидении или в журнале, на радио или по интернету высмеют так, что не захочешь из дома показываться.

Можно, конечно было бы колдовать по-тихому, и я вам так скажу по секрету: иногда я так и делаю, правда всё моё колдовство сводится к мелочам вроде помыть посуду — терпеть не могу это занятие, наколдовать туалетную бумагу или убрать крошки со стола — но на большее поднять магию я не рискую.

Время ползло хуже, чем на скучных лекциях в универе — учиться я не слишком любила. Я сидела за столом, попивала кофе, ждала звонка. Ждала звонка, а дождалась начальства.

Лично.

Толстый и седеющий Пётр Валерьевич пару раз кашлянул, будто чем-то подавился, и произнёс:

— Дорогая моя Юлечка, вы очень ценный сотрудник, но понимаете…

Обычно после такой фразы во многих книгах рушился мир героини. Я перепугалась, что начальник сейчас решит мне урезать зарплату, а мы с Гришей хотели слетать в тёплые страны. Захочет лишить выходного или даже отпуска. На всякий случай помолилась — креститься-то нам ведьмам не положено, а молиться про себя пожалуйста. Затаила дыхание.

— Вы у нас самая молодая, неопытная, а трат наша фирма терпит много и надо кого-то сократить, понимаете?

Я понимала, но дышала надеждой.

— Простите, Юлечка, но мы выбрали вас.

Уронила чашку с кофе на клавиатуру компьютера. Сначала представила как дракон даёт команду своей бригаде, а затем, как ярким пламенем горит лысина Петра Валерьевича.

Медленно поднялась, вдохнула-выдохнула.

Опустила взгляд на клавиатуру.

К счастью, денег с меня не потребовали, просто помогли дойти до двери, по дороге награждая комплиментами какая я умная, замечательная, красивая и, уверяя в том, что я достойна лучшей работы в коллективе сверстников. Пожелали удачи — громко так, дружно, — и захлопнули дверь чуть ли не перед самым носом.

В эту минуту, стоя на улице мне очень хотелось наплевать на запрет и поколдовать: вызвать у начальника несварение, метеоризм, икоту или хотя бы превратить в жирного порося. Лучше страдающего прыщами. И с одной ногой.

Нет.

С двумя. Левыми.

Но… нельзя.

Снова улыбнулась. Теперь отражению в витрине магазина.

Вытащила из сумочки батончик «Милки Вей» — как чувствовала, купила по дороге на работу — и, бодро пританцовывая под музыку в наушниках, пошла навстречу лучшей жизни.

Иду я такая «аля мне всё по барабану»: платье в горошек разлетается, мои светлые волосы разлетаются и мысли мои разлетаются, потому что не знаю, как сообщить жениху, что лишилась работы. И надо же прямо перед свадьбой! Вспомнила о своём платье цвета шампанского, с кружевным верхом, пышной юбкой, как у принцессы, с кремовыми узорами и полупрозрачной талией… и закрыла глаза, представляя, как иду по ЗАГСу…

— Смотри, куда идёшь!

Я врезалась в твёрдое, пахнущее дорогим парфюмом, приоткрыла правый глаз и увидела очень красивого мужчину в костюме, при галстуке, с планшетом в руках.

— Смотри, куда идёшь! — повторил он и… оттолкнул меня.

А я в своих туфлях на шпильках и со своим весом в 40 кг не удержала равновесия и полетела прямо в лужу.

Мужчина стоит, ржёт, я — злюсь.

А дальше красавчик, не предлагая мне помощи, прошёл мимо, уткнулся в планшет и так и шёл, удаляясь-удаляясь, пока я пыталась подняться, обнаружив, что умудрилась сломать каблук.

Никогда больше не куплю обувь на распродаже у татарина, притворяющегося арабом, говорящего на чистом таджикском.

Но ведь это простое невезение. Или?..

А дальше был отвратительно несъедобный суп Гришиной мамы: такой полезный, что хоть белые тапочки покупай; её раздражающая болтовня о нашей скорой свадьбе: мол рано мы в ЗАГС бежим — ага, рано, вместе уже пять лет как… И ожидание Гриши с параллельным придумыванием и продумыванием плана, как рассказать о внезапном увольнении.

Злость я выместила на туфлях.