Замуж - не напасть

- Я разговариваю с Женей, потом, - отмахивается она; в её голосе нет раздражения - так, равнодушие и мимолётная досада.

Он безропотно отходит. Сергей! Гроза уголовников и сослуживцев! Это так непохоже на него, как будто под знакомой личиной скрывается совсем другой человек.

- Маша, может, ему и вправду что-нибудь нужно? - почти жалеет его Евгения.

- Перестань. Что он - маленький мальчик, у которого не расстёгивается пуговица на брючках?

- А ты жестокая, - удивлённо замечает Евгения.

- Жестокая, - ничуть не обижается она. - Доброта и жалость на сегодня кончились, обещали завтра подвезти.

Неужели женщина может так кардинально измениться? Похоже, разбуженной гордостью человек проверяется почти так же, как деньгами и славой...

- Ты тоже не шибко жалостливая, - выводит её из задумчивости голос Маши.

- Да?!

- Да-да! За всё время, пока мы с тобой разговариваем, ты ни разу не взглянула на своего Виталия! А он тебе такие взгляды посылает! И за столом сидючи почти с ним не общалась. Пришлось мне опекать бедного мальчишку! О ты меня усовестила. Пойду, узнаю, что было нужно моему пацанёнку.

Евгения тоже вспоминает: и правда, как там её Виталик? А он стоит и увлечённо беседует с Аристовым. Со стороны посмотришь - лучшие друзья! Только что-то не верится в их добрые чувства друг к другу. Особенно она сомневается в Толяне. Не замыслил ли чего этот аферист?!

Она бы ещё размышляла и выдвигала всяческие версии, но тут Нина зовёт всех за стол. А поскольку помогает ей Лена - прирождённый учитель и лидер через пять минут все уже сидят на своих местах. За горячим.

- О чём ты так оживлённо беседовал с Аристовым? - спрашивает наконец Виталия Евгения.

- Он предлагал мне подписать один договор, - отвечает тот и как-то странно и очень внимательно смотрит на неё. - Завтра мы должны встретиться и обговорить детали.

- И для тебя этот договор выгоден?

- Если всё так и обстоит, как он говорит, то чрезвычайно выгоден!

Договоы-приговоры-наговоры! Это ей неинтересно. Евгения никогда не чувствовала в себе коммерческой жилки. Её лишь посещает мысль о ненаписанной акварели, и так же незаметно уходит - чего думать о несбыточном?

- Ешь, Евгения! - говорит слева от неё Аристов и кладёт ей огромную отбивную размером с полтарелки. Справа, в это же время, ей накладывает гарниры Виталий. Они сталкиваются ложками над её тарелкой и смотрят друг на друга, раздвинув губы в странных ухмылках - что это за договор, который так определил их отношения?

Глава четырнадцатая

В среду, лишь Евгения открывает дверь в офис, на неё выплёскивается стойкий запах валерианки вместе с каким-то терпким дезодорантом.

На площадке, перед своим кабинетом, стоит мрачный президент фирмы с баллончиком какого-то средства в руке и яростно жмёт на распылительную головку.

- Чёрт знает что! - ругается он. - У нас порядочное заведение или курсы косметичек? Или больница?!

- Что случилось? - изумляется Евгения.

Он достаёт из кармана пятьдесят рублей и просит:

- Лопухина, не в службу, а в дружбу: купите, пожалуйста, в ближайшем киоске освежитель воздуха. Только не цветочный. Что-нибудь порезче. Может, с запахом ели...

- У нас никто не заболел?

- У нас истерика! - он уходит к себе и с шумом захлопывает за собой дверь.

Евгения, секунду-другую постояв в пустынном холле, идёт в киоск за освежителем. Перенюхав их с добрый десяток, она останавливается на запахе фантазийном.

Впрочем, во второй её приход валерианки почти не слышно.

- Лучше этого ничего не было, - говорит она президенту.

- Поставь на полку, - бурчит он, не отрывая взгляда от бумаг; то ли до сих пор злится, то ли ему стыдно за свой взрыв.

Евгения по запаху, как по радиомаяку, доходит до кабинета главного бухгалтера.

Ирина, обессиленная, полулежит в чёрно кожаном кресле, а Лада обмахивает её газетой. Увидев входящую, Ирина медленно поднимается, точно панночка из фильма "Вий". Так и кажется, что сейчас по её бледному, безжизненному лицу скатится кровавая слеза.

- Ира, тебе плохо? - спрашивает Евгения, когда голова женщины опять откидывается на спинку кресла.

- Мне хорошо, - говорит она хрипло. - У меня отнял силы восторг и радость жизни.

- Ты поссорилась с Валентином Дмитриевичем?

- Нет, это личное, - отвечает за неё Лада.

Евгения пожимает плечами и поворачивается, чтобы уйти. Совсем недавно, чуть ли не в первые часы знакомства, они обе вывалили на неё столько личных подробностей, что ей трудно было переварить.

- Личное - так личное!

- Эдик... Он развёлся женой.

- Ну и что?

Впервые она видела, чтобы женщина рыдала оттого, что её любовник развёлся с женой!

- Как ты не понимаешь! Он! Который никогда бы не развёлся просто так!

- Ах, да, ты имеешь в виду чепуху по поводу того, что нужно чувствовать ответственность за приручаемых?

Евгения специально говорит об этом резко и неэмоционально - ей неприятно. Кому понравится созерцать чужое грязное бельё?! Почему нужно обсуждать со всем коллективом подробности своей жизни? Действительно, сугубо личные!

- Я знаю, он собирается жениться на другой!

- И ты можешь этому помешать?

- Нет! Его ничто не остановит!

- Тогда чего ты воешь?

- Хочу и вою!