Замуж не напасть

Может, ты не заметила, но за десять дней я похудела на пять килограммов, подходя к этому вопросу предельно серьезно, — продолжает Маша. — Прежде всего я учла опыт знакомых женщин и отказалась пробовать на себе всевозможные диеты. Рекламируемые сжигатели жиров тоже настораживали — у некоторых они вызывали всевозможные побочные эффекты. Один мой знакомый говорит, правда, что лучший сжигатель жиров называется: «Меньше жри!»

— Что нам приходится претерпевать ради красоты! — замечает Евгения.

— Погоди, не перебивай. Так вот, на женской конференции я случайно познакомилась с интересным человеком — Анной Ивановной Белоусовой. Видела бы ты ее: аккуратная, подтянутая, моложавая. А ей седьмой десяток! Показала она мне свою фотографию пятилетней давности — бесформенная слониха! Оказалось, ей повезло: она попала на прием к известному народному целителю и так прониклась его методикой, что сама стала ее всюду пропагандировать. Основной ее девиз — очисти свой организм от шлаков, остальное он сделает сам! Анна Ивановна за год похудела на двадцать семь килограммов. А с лишним весом ушли и болячки. Даже хронические.

— А ты не кинулась в крайность? — интересуется Евгения. — Бесформенной ты никогда не была. Надо ли было истязать себя?

— Истязание — это слишком громко сказано! — не соглашается Маша. — Но одно я знаю точно: фраза «Красота требует жертв» не пустая красивость. Хочешь хорошо выглядеть — потрудись. Исправить огрехи природы можно, если не все, то очень многие.

— У тебя в последнее время даже кожа порозовела, — говорит Евгения.

— Что там кожа, я жизнь для себя открыла! — выпаливает Маша и спохватывается — фраза отдает плакатным пафосом.

— Я тоже открыла, — тяжело вздыхает подруга. — Посмотрела, да, видно, опять закрыть придется!

— Не спеши переживать! — оживляется Маша. — Когда черт помрет, а он еще и не болел!

— У тебя на каждое слово — пословица.

— Много читаю… Хочешь, я тебя с Майклом познакомлю?

— Не хочу.

— Эх, ты! Меня соседка — молодая деваха — просила: познакомь хоть с каким завалящим иностранцем, хочу уехать отсюда…

— И уезжать не хочу, — упрямится Евгения.

— Что же ты хочешь, дитятко!

— Родиться счастливой.

— Ай, сколько скорби! Уж не влюблены ли и мы в проклятого Аристова?

— Не влюблены. Он просто все время мелькает передо мной и мешает спокойно жить! И целуется!

— Насильно?

— Конечно. Что же, по-твоему, я сама его стану целовать? Только от этих поцелуев — шерсть дыбом и мурашки по коже!

— Это симптоматично, — кивает Маша.

Раз за разом она наполняет крошечные рюмки, и Евгения, то ли в запале, то ли от того, что ликер мягкий и легкий, незаметно для себя потихоньку выпивает и пьянеет. Но опьянение это не тяжелое и беспамятное, в которое она упала под давлением пожарного инспектора Светланы, а незаметное, расковывающее, когда хочется говорить высокие слова и смотреть друг на друга влажными от чувств глазами.

— Мне нужно его забыть, — сообщает Евгения Маше, как если бы она говорила о необходимости отдать костюм в химчистку.

— Забудешь! — обещает та. — Что же, тебе без него и доли нет?

— Так он же не дает, — жалуется ее подруга, забыв, что уже говорила об этом, — звонит среди ночи из Швеции, будит…

— Не будет! — строго говорит Маша, внимание которой тоже слегка рассеивается. — Мы тебе такого жениха найдем, до которого Аристов со всеми своими прибамбасами не дотянется!

Глава 16

Утром в пятницу Евгения проходит по коридору к себе и привычно отмечает, что у президента приоткрыта дверь. Как раз сейчас можно высказать ему с глазу на глаз парочку дельных предложений, если он не занят разговором по телефону.

Она успевает войти в «предбанник», в котором обычно сидит секретарша Варвара, но слышит непривычно напористый и безапелляционный голос заместителя президента Петра Васильевича:

— Я уже не говорю о налоговиках. Вспомни, Славку поймали, сто пятьдесят тысяч штрафа впаяли, он больше и не поднялся!.. А если узнает Рубен? Он пришлет своих ребятишек, и ты отдашь не только мои десять тысяч, а вообще все, что у тебя есть!

— Ну зачем мы будем ссориться, Петруша? — странно просительным тоном говорит ему Валентин Дмитриевич. — Банк обещал сегодня дать мне наличку. Получишь ты свои десять тысяч…

Евгения несколько минут медлит; не выглядело бы подслушиванием то, что она околачивается в кабинетике Варвары, а бесшумно уйти у нее вряд ли получится.

— Валентин Дмитриевич, — решается крикнуть она в приоткрытую дверь. — Вы не заняты?

— А, Лопухина! — с явным облегчением откликается тот. — Заходите, что у вас там за вопрос? У меня Петр Васильевич, но он уже уходит. — И обращается к своему заместителю: — После обеда подойдите, Петр Васильевич, решим мы вашу проблему.