Замуж – никогда

– Я у себя в комнате поем, у меня еще дел полно. – Он поставил все на поднос и ушел.

Ковыряя салат, Аня смотрела в окно, которое заслоняла густая крона старого дерева. В кухню редко попадали солнечные лучики, и здесь всегда царил полумрак. Даже в полдень приходилось включать свет, но Ане, в отличие от ее брата, это нравилось: сумрак в сочетании со светом, падающим на середину стола из низко висящего плетеного абажура, создавал ощущение уюта и покоя. Из кухни не хотелось уходить – так и сидела бы здесь часами и смотрела в окно, на толстый ствол дуба, на крючковатые ветви, на листочки. Да и без листьев этот дуб радовал глаз – Ане теперь доставляла удовольствие любая мелочь. Как человек, переживший смерть, ценит жизнь, так и Аня ценила тишину и уверенность в том, что никто никогда не разорвет эту тишину недовольным криком…

– Я хочу покоя, хочу, чтобы меня никто не трогал, – твердила она, когда Игорь требовал объяснить, почему она хочет с ним расстаться.

И это было правдой: она хотела покоя. Еще она могла сказать ему: «Ты плохой человек», но не сказала. Зачем? Она Игорю не мама, она не собирается его учить, да и учить взрослого человека – напрасная затея. Уж она-то знает.

А теперь у них с Женькой есть свое жилье и этот самый покой. Они постепенно сделали косметический ремонт: переклеили обои, побелили потолки, покрасили окна, двери, деревянные полы. Женька даже балкон плиткой выложил, а ведь ему тогда было всего двенадцать лет. После ремонта в магазине, где Аня работает бухгалтером, осталось семь квадратных метров плитки, и хозяйка отдала ее девушке. Женька пошел в гости к однокласснику, посмотрел, как работает мастер-плиточник, и все сделал сам: и специальную смесь купил, и инструменты. Плитки хватило на пол и на часть стены, а кусочками Женька выложил подоконник.

– Аня, я чаю хочу!

– Сейчас! – Девушка набрала в чайник воды, включила его, и тут зазвонил телефон.

«На домашний звонят только Женьке», – подумала Аня, снимая с полки две чашки.

– Пожрать не дадут! – топая по коридору, ворчал Женя. – Алло! Кто? Дима?

Аня перестала жевать.

– А откуда ты узнал номер нашего телефона? – в голосе мальчишки прозвучало удивление. – В справочнике посмотрел? Хм… А тебе что, наша фамилия известна? Не известна? Хм… Ну, ты чудак… Сейчас позову… Аня, это тебя.

В горле у девушки запершило. Она легонько кашлянула, вздохнула и чуть не подавилась.

– Анька, ты слышишь?

– Да, – просипела девушка, пытаясь прокашляться.

Брат вошел в кухню.

– Давай по спине постучу. – И он поднял руку, сжатую в кулак.

Аня отрицательно помотала головой. Слезы застилали глаза, ей было трудно дышать. Она собралась с силами, пару раз натужно кашлянула, и на тарелку выскользнул кусочек помидора.

– Выпей воды. – Женя протянул ей пластмассовую бутылку. – Эй, у тебя руки дрожат.

Да, у нее действительно дрожали руки. Аня наполнила стакан водой и опустошила его большими глотками. Все, теперь она может говорить.

– Слушай, сеструха, на тебе лица нет. – Женька настороженно смотрел на нее.

– Все нормально. – Аня подошла к телефону, прижала трубку к уху и выдохнула: – Да, слушаю…

– Аня, добрый вечер…

– Добрый…

– Я это… Вот… Нашел ваш номер, это оказалось несложно. И решил позвонить.

– Да… Хорошо…

Повисла пауза. Ане казалось, что она слышит, как на том конце провода неистово бьется его сердце. Она могла бы поклясться, что различает каждый удар.

– Я вас не отвлек?

– Нет, что вы…

– Я рад. Но если вы все же заняты, так и скажите.

– Нет, я не занята, – ответила Аня и в этот момент услышала: «Ну-ну!»

С чашкой, до краев наполненной чаем, Женя прошел мимо нее в свою комнату и, закрывая за собой дверь, скорчил гримасу, красноречиво изображающую это самое «ну-ну».

…Аня с Димой разговаривали полтора часа. Ни о чем и обо всем. Они перешли на «ты». Аня перенесла телефон в свою комнату и села на край дивана. Дима сыпал анекдотами, и она смеялась до колик в животе. Он рассказал о лаборатории, о младших научных сотрудниках, о шефе, выращивающем орхидеи в мансарде лабораторного корпуса. О том, что их лаборатория находится на окраине города и сотрудников отвозит туда служебный автобус, и что в прошлом году он ездил в Ганновер на всемирную выставку – у их фирмы там был свой павильон. Аня рассказала ему о магазине, в котором работает, о том, что в свободное время больше всего любит читать. Цветы она тоже любит, но вот орхидеи… Если честно, не очень.

– Почему? – удивился Дима.

– Потому что они очень нежные и хрупкие.

– И что же в этом плохого?

Что в этом плохого? Наверное, дело не в орхидеях, а в ней самой – ее раздражает их нежность и хрупкость. И капризность. Однажды ее подружка сетовала, глядя на увядающую орхидею: «Как же так? Грунт купила дорогущий, поливаю из градуированной колбочки, чтобы ни на миллилитр не ошибиться, соблюдаю все правила, а цветок все равно вянет!» Глядя на эту орхидею, Аня не испытывала ничего, кроме глухого раздражения. Ей хотелось сказать подруге: «Не окружай себя такими капризными существами – от них одни проблемы».

– Да ничего в этом нет плохого, – хмыкнула Аня, – просто забот много.