Замуж по контракту

— Что ты веришь в сказки о своей маме, что на самом деле она не была той чудесной матерью, какой ты ее считаешь.

Влад усмехается.

— Еще Адам рассказал об отце Павла. Сказал, что того застрелили, когда он работал в его охране. Ты этого не знал?

— Сказки, да, — Бестужев игнорирует мой вопрос, вернее он вообще его не слышит.

Он думает о своем, и мне почему-то кажется, что он из последних сил цепляется за тот мир, к которому привык. В котором Адам подонок, Павел — единственный человек, на которого можно положиться, а мать — светлый лучик из тяжелого прошлого.

Я сжимаю подлокотник до скрипа. Выходит так, что этот мир сломала я. Ведь именно с моих губ слетела подсказка к правде.

— Это же ее почерк? — спрашиваю, чтобы вырвать Влада из мыслей.

— Что?

— Почерк, Влад. Ты узнал руку мамы?

— Писала она, — он коротко кивает и отворачивается к окну. — Мне нужно найти Павла, поговорить с ним…

— А ты не хочешь поговорить с Адамом? Он может многое знать. Я поняла из письма, что Паша недолго рос в вашем доме, был в вашей семье.

— Остановись, — отрезает Влад.

Я останавливаюсь.

— Я разберусь с этим сам, — добавляет он. — Не думай об этом.

— Но мне страшно, Влад. Я боюсь, что он может быть по-настоящему опасен.

— Адам?

— Павел! — я выдыхаю на эмоциях.

Влада не выбить из шаблона одним письмом. У него настолько четко расчерчены роли враг-друг, что у меня опускаются руки.

— Прости, — произношу, понимая, что боялась за его срыв, а вместо этого сама перешла на крик. — Я просто переживаю за тебя. Я вижу, как ты закрываешься. Отдаляешься… Мне самой надо успокоиться, но я не могу, когда ты такой.

— Какой?

— Неживой.

Я протягиваю ладонь и сжимаю его длинные пальцы. Они бьют током. Конечно, это фантом, но я ощущаю пронзительные разряды и наивно верю, что ему становится легче в это мгновение. Я ведь могу забрать хоть крупицу его отчаянья. Я же чувствую его в нем, очень глубоко и на грани отрицания. Он сам не признается себе, как ему больно.

— Не отталкивай меня, Влад. Нам обоим повезло, что мы успели узнать друг друга за короткий период. Мы ведь успели? Мы же не чужие…

— С чужими проще, — неожиданно произносит Влад. — Они не могут ударить со всей силы.

Он отнимает ладонь и берет в нее сотовый. Уходит в важную переписку, которая собирает морщины на его высоком лбу. Я вижу, что наш разговор окончен. Продолжать бесполезно. Я откидываюсь на кожаную спинку и устало прикрываю глаза, внутри бьется обида, страх и… нежность. Я понимаю, что Влад, который сладко и тягуче целовал меня в бассейне, укрывал теплым одеялом, вносил на руках в дом, никуда не подевался, он по-прежнему тут. Рядом.

— Я не ударю тебя, Влад, — выдыхаю. — И ты не смей.

Бестужев выходит из машины раньше. Водитель останавливается у высокого бизнес-здания и он молча покидает салон. Я вижу через тонированное стекло, как к нему тут же подскакивают двое помощников с напряженными лицами. Один из них что-то много и быстро говорит, протягивая Владу бумаги. Что происходит дальше, я не вижу. Авто мягко трогается, и меня увозят в другую сторону.

Конечной точкой поездки оказывается пафосный отель с собственным спа-салоном. Правда, отель еще не работает. Он только готовится к открытию, внутри доделывают последние мелочи и перекидывают бригаду рабочих с одного этажа на другой.

— Он принадлежит Бестужеву? — спрашиваю охранника, который сопровождает меня в номер.

Тот кивает.

“Разговорчивый” попался.

На нужном этаже встречает тишина. То ли отличная шумоизоляция, то ли ремонтные работы заморозили, пока я в отеле. Я замечаю цифру 906 на электронном ключе в ладони охранника и самостоятельно нахожу правильный поворот. Хотя самостоятельно громко сказано. Меня не покидает чувство, что теперь я тоже всего лишь исполнитель. А договор, который я заключала с Владом, начинает работать на полную катушку. Я еду, куда надо, молчу, когда надо, занимаюсь делами, какими надо.

— Мне так и не отдали телефон, — напоминаю охраннику.

Он толкает дверь номера 906 и первым перешагивает через порог.

— Я уточню, — бросает он хмуро.

— Я уже слышала такой ответ.

Охранник делает неясный жест, который не в силах разгадать моя сообразительность. Он проходит дальше и профессиональным взглядом проверяет комнаты. Страх снова подкатывает к критической зоне, мне снова и снова напоминают, что может случиться плохое. Я не представляю, как в этом дурдоме вообще можно жить. У меня не остается последних вопросов к характеру Влада. Конечно, он будет холодным и закрытым! Он живет в кольце охраны и постоянно меняет адреса. У него нет понятия “дом” как такого, только череда идеальных помещений с красивыми видами и коллекционной мебелью, но без капли души.

Без памяти.

Что стоит дом или квартира, в которых не случалось ничего важного? Ведь именно память о смешных или важных моментах, которые произошли в их стенах, добавляет уюта и настоящей ценности.

Даже метраж не так важен. В двухэтажной квартире легче сойти с ума в одиночестве. Мне вот уже зябко в огромном номере, в котором нет штор. Панорамные окна не предполагают такой устаревшей мелочи.