Замуж по принуждению

— Да, я прошел несколько курсов занятий с психотерапевтом, и он сказал, что я вполне открыт и готов к новым отношениям, — Макс чешет бороду и слегка щурится. — А ты, Ева? Что делаешь сегодня вечером?

Нервно сглатываю и слышу, как шумит в ушах. Общение с Максом не предвещало ничего такого, отчего бы он мог подумать, что я свободна. Не знаю в чем мой промах и где я дала повод, но мне нужно собрать волю в кулак и достойно отказать ему, чтобы в следующий раз подобное больше не приходило ему в голову.

— Не подумай ничего такого, Ева, — Макс похлопывает меня по плечу, но внутреннее напряжение не проходит. — Это просто дружеский ужин, ведь я неплохо готовлю мясо. Во всяком случае жена всегда меня хвалила.

— Прости, Макс, я не приду.

— Почему? — искреннее недоумевает он.

Руку с моего плеча не убирает, отчего уровень моего личного комфорта резко падает вниз. Хочу отодвинуться от него и уже придумываю подходящие слова для отказа, но кто-то опережает меня.

— Убери от неё руки, — слышу твёрдый голос на английском позади себя.

Только потом слышу шаги, вижу тень и мощную мужскую фигуру за своей спиной. Голос мне до боли знаком, потому что он принадлежит Куратову.

Я стою словно приросшая к земле. На улице вдруг становится холодно, по коже разбегаются мурашки, а сердце ускоряет ритм и спустя несколько секунд рвётся из груди.

Боюсь поворачиваться назад, боюсь двигаться, боюсь, что мне показалось и на самом деле это не он.

— Ева, ты знаешь его? — допрашивает меня Макс. — Я могу вызвать полицию, если этот человек тебе незнаком.

— Я её муж, Макс. Поэтому, по-хорошему прошу, убери от неё свои руки.

Глава 47

* * *

— Я её муж, Макс. Поэтому, по-хорошему прошу, убери от неё свои руки.

Возможно, Макс не верит его словам, потому что за почти девять месяцев жизни здесь, он ни разу не видел моего мужа в глаза, но руку на всякий случай убирает. Руслан умеет напирать и убеждать, уж это я точно знаю.

Сделав над собой усилие, все же поворачиваюсь назад и мысленно молюсь о том, чтобы видение никуда не испарилось… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Всё происходит словно в кадрах замедленной киносъемки. Взгляд чёрных глаз впивается в моё лицо, смотрит жадно, пристально, быстро, словно тоже прощупывает — настоящая ли я.

Я настоящая. Целиком и полностью твоя.

Меня будто ударили в грудь и сбили дыхание. Открываю рот, пытаюсь произнести хоть что-то членораздельное, но сквозь боль, разрастающуюся внутри меня, не могу этого сделать. Изо рта вырывается громкий всхлип. По щеке катятся солёные дорожки из слёз — опекают и жалят кожу, мешают чётко видеть Руслана.

Он почти не изменился с тех пор, когда я видела его в последний раз. Это было в доме, куда привёз меня Соколов. Куратов был в обтягивающей футболке и чёрных джинсах. Он был зол на противника, но с нежностью смотрел на меня, когда я просила его все бросить и уйти. Я понимаю его сейчас — он не смог бы. Он приехал, чтобы спасти и защитить меня.

— Здравствуй, Ева, — произносит Руслан, не отрывая взгляда.

Он выглядит уставшим, что немудрено. Я хаотично думаю о том, когда его отпустили и почему Давид не сказал мне об этом, хотя вчера мы разговаривали с ним по телефону? Но всё становится таким неважным и далёким, когда Руслан делает ко мне шаг навстречу, вытирает кончиками пальцев мои слёзы и, склонившись надо мной, целует.

В голове непривычно кружится весь мир, который резко перестаёт существовать для меня. Есть только наша семья — мой сын и он. Моя персональная Вселенная.

Губы Руслана до боли впиваются в мои, терзают, покусывают, ненасытно ласкают. Шок постепенно покидает моё тело. Мой муж рядом со мной — я могу касаться его и чувствовать, поэтому, чтобы не терять время, встаю на носочки, обхватываю ладонями его лицо и отвечаю на поцелуй так же несдержанно, дико и горячо, словно он наш последний.

— Ты приехал… приехал… — шепчу ему, чуть позже отстраняясь.

Мои пальцы гладят его — скользят по скулам, губам и лбу. Я могу с закрытыми глазами воспроизвести каждую чёрточку его лица, но точно помню, что вот этого неровного шрама на виске никогда и не было. Сердце болезненно ноет и кровоточит от мысли, что Куратову там было не просто. Его наверняка пытали, мучили, издевались… Но я излечу его. Обязательно излечу своей любовью.

— Соскучился, — коротко говорит Руслан.

Я это чувствую.

Он запускает пальцы в мои волосы, по-хозяйски прижимает к себе, ещё раз коротко целует в волосы.

Я продолжаю прижиматься к нему. Трогаю ладонями его грудь и рельефный живот, осыпаю его лицо поцелуями и жадно им дышу. Он здесь, он со мной, он приехал.

Сквозь прилив нежности к мужу, я понимаю, что хотела бы познакомить его кое с кем очень важным для нас, да и муж переводит взгляд на коляску, где начинает копошиться наш сын.

— Я назвала его Адам, — произношу негромко. — Мне показалось, что это имя ему подходит.

Несмотря на то, что у Руслана восточные корни, он никогда не относил себя ни к одной из религий. Жизнь в детском доме научила его верить только в себя.