Замуж по распределению

— Доченька, это я. Просыпайся, Алира! — Конмира погладила мертвенно-бледную руку, безвольно лежащую на кровати, и вновь вздохнула. — Прости меня, я не хотела пугать, поэтому и не говорила. Может, и не слышишь меня, но когда говорю, становится как будто легче. Тело богини захоронено под храмом, ее душа к тому моменту уже была далеко, там, куда не может проникнуть ничто живое. Но каждая из оракулов всегда уходила из этого мира, заточая свою душу в хранилище, чтобы стать той силой, которая удержит вернувшуюся богиню, не позволив умереть. Ведь Зиндаррия придет в обычном теле, таком же хрупком, как и у любой из нас. Мы не могли вновь потерять тебя, поэтому решились на обман. Теперь ты привязана к нам так же, как мы к тебе. Признаться, я не была уверена в тебе. Мне казалось, что ты можешь оказаться лишь носителем, но не обладателем. Ведь я не чувствовала в тебе ничего, когда была рядом. Потом случилось предсказание, но видения столь туманны, что толкование могло занять годы… И все же ритуал прошел полноценно, не будь ты Зиндаррией, просто ничего не случилось бы. Души умерших оракулов невозможно обмануть. Народ должен был видеть, что они приняли тебя в качестве богини. Иначе мой план не сработал бы. К счастью, я знаю способ, как тебе избавиться от них, но это позже, когда придешь в себя.

Поднявшись, Конмира вновь ушла, чтобы в соседнем помещении продолжать заниматься делами, не беспокоя дочь, но имея возможность сосредоточиться на другом. Вскоре все должно перемениться, но для этого предстояло сделать еще очень многое. Алира продолжала лежать, оставаясь пленницей в собственном теле, если, конечно, и его не отобрали так же, как жизнь.

Прежнюю жизнь, в которой были неудачи и совершенные глупости, любовь, разочарование и обман, просто украли. Пусть именно обмана было, как выяснилось, в ее жизни слишком много, но все же какие-то решения она могла принимать сама, даже ошибки были ее личными. Теперь же не осталось ничего. Муж, которого назначили; любовь, которой не было; свобода, которой уже никогда не будет… Алира вспоминала все, что случилось, и могла лишь мысленно кричать, не в силах облечь свою боль в звук. И что будет дальше, она даже представлять не хотела, как не желала призывать силу, из-за которой все случилось.

Шли часы, день сменился ночью, но в состоянии Алиры ничего не менялось, разве слышать она стала так же, как и раньше. И теперь развлекала себя тем, что узнавала новости из разговоров Конмиры с сотрудниками. Оказалось, что жалеть себя тоже непросто, даже непролитые слезы имеют свойство высыхать, а любопытство — самое сильное из всех чувств, потому что не умирает даже тогда, когда не хочется жить. На Зиндаррии готовился переворот, во главе которого стояла та самая Аллаэ, единственная любовь Дэвида. Почему об этом знала и совершенно спокойно говорила Конмира, оставалось загадкой, но каждый шаг заговорщиков был ей известен и даже поддерживался. Госпожа советник упирала на то, что президент, воспользовавшись своим статусом, привезла дочь, выдавая за богиню. И все для того, чтобы заполучить всю полноту власти. Подобный аргумент звучал странно даже для инопланетянки Алиры, уже знавшей, что именно оракул и президент в одном лице управляет всем, влияя если не предсказаниями, то утверждая законы. И никто раньше подобному положению вещей не сопротивлялся. Аллаэ пошла дальше: она предложила женщинам Зиндаррии забрать власть у столь недостойной особы с тем, чтобы установить свою. Женщина — вершина эволюции и должна править, примерно так звучала главная мысль. Вероятно, этой женщиной Аллаэ видела себя. Не раз в разговорах Конмира отзывалась нелицеприятно об умственных способностях советника, и в этом Алира была с ней совершенно согласна. Вскоре могла начаться война, и это было страшно. Землянка прекрасно помнила хроники, беспристрастно описывающие ужасы, на которые оказывались способны люди, а зиндаррианцы были так с ними похожи…

Потом пришел Дэвид. Он тоже много говорил, и теперь Алира проклинала то, что начала слышать. Она не хотела в очередной раз обмануться, а тот, что был назначен в мужья, умел быть убедительным.

— Я будто попал под гипноз, перестав быть собой. Никто не знал, как будет проходить представление богини, а я был глупцом, который не догадался даже спросить. Не смог уберечь, стал твоим палачом. Прости меня, Алира.

За это она могла простить, но не за обман. Зачем он говорил о любви, делая счастливой? Зачем был с ней, позволив чувствовать себя желанной и нужной? Все могло сложиться иначе, будь Дэвид честным. Ведь в самом начале знакомства они, казалось, пришли к согласию. Всего лишь брак по распределению, нужный для общего блага и только. Формальность, не более того.