Замуж с осложнениями

К нам подходит Алтонгирел, останавливается перед Азаматом и некоторое время просто стоит и смотрит: то на него, то на меня. Потом отводит взгляд и произносит:

– Ну что же… Этот брак принёс более обильные плоды, чем я ожидал. Но тебе, Лиза, надо быть очень осторожной. Все эти люди, что записываются на уроки к Азамату, на самом деле просто хотят оказаться под сенью твоего могущества. И ты должна их не разочаровать.

– Предлагаешь немедленно научиться убивать взглядом и воскрешать словом? – хихикаю я.

– Нет, – кривится Алтонгирел. – Но придётся тебе хотя бы первое время поизображать образцовую жену.

– С этого места поподробнее, – напрягаюсь я, – а то я уже договорилась с целителем переводить земные медицинские справочники на муданжский.

Алтонгирел закатывает глаза.

– Старейшины никогда в жизни тебе этого не разрешат…

– Старейшина Унгуц это сам предложил! – перебиваю я.

– Старейшина Унгуц… – Алтонгирел сглатывает ругательство. – Что он тебе ещё предложил?

– Взять ученицу.

Духовник мотает головой, а Азамат прижимает меня покрепче. Гляжу на него – он выглядит страшно довольным.

– Ладно, – сдаётся Алтонгирел. – Я уже понял, что Старейшина Унгуц теперь весь твой. Боги с тобой, бери ученицу, переводи свои книжки, только умоляю тебя, ходи в женский клуб, не хами старшим, и пусть Азамат тебе дом построит где-нибудь… подальше.

Когда мы наконец-то вылезаем из ямы с трибунами, неподалёку прямо на траве уже расстелены скатерти и всё уставлено яствами. Азамат щедро раздаёт сласти из своей корзинки, я еле успеваю всё попробовать. К счастью, оно всё не такое сладкое, как на первый взгляд кажется, только очень жирное.

– Это и весь приз? – спрашиваю разочарованно, когда корзинка начинает показывать донышко. Я как-то ожидала, что хоть медальку дадут или статуэтку платиновую…

– Нет, ещё участок земли у дальнего края Дола и табун. Хоть лошадь себе подберу, а то старый мой друг меня не дождался…

Я не придумываю ничего лучшего, как присвистнуть. Однако и правда вестерн, вот и ранчо теперь есть.

Нас усаживают на ковры и подушки в торце импровизированного длиннющего стола рядом со Старейшинами, кормят сырыми фруктами и мясом, потом мясом, тушённым с фруктами, потом ещё в каких-то комбинациях, и всё это под хримгу и фруктовое вино. Впрочем, алкоголь я игнорирую, а то ещё развезёт из-за папаши… Не стоит Азамату праздник портить. Да и вообще, кто-то же должен будет сесть за руль.

Под конец застолья начинает темнеть. Азамат уже давно растянулся во весь немалый рост на ковре и пристроил голову мне на колени. Я же каверзно расплела ему волосы и сижу, глажу по всей длине, сколько дотягиваюсь. Он только что не мурчит. Народ вокруг уже даже перестал тыкать в меня пальцами и шушукаться. Кажется, все приняли как должное, что у Байч-Хараха ужасно ласковая жена.

Начались песнопения. Интересно, что бородатые Старейшины принимают в них живейшее участие, и у многих даже вполне приличные голоса. С моей пролетарской точки зрения, гораздо приятнее, чем у профессионального певца, который вместе с музыкантами надрывается. А вот бритые Старейшины рта не раскрывают.

– А почему духовники не поют? – спрашиваю сонного Азамата.

– Ещё бы они запели, – усмехается он. – Если духовник поёт, то получается молитва-заклинание, ну знаешь, гуйхалах. А вон тот Старейшина… который нам хомы заговаривал… он и говорить не может, такая в нём сила. Чуть губами шевельнёт, уже чудеса творятся. Любовь богов даром не даётся, знаешь ли.

Ох, знаю. И очень надеюсь, что Азамат уже заплатил за сто лет без бед. Я поднимаю лицо к небу и возношу свой собственный молчаливый гуйхалах, чтобы все дальнейшие сражения в своей жизни он выигрывал так же легко, как сегодняшнее. Музыка подхватывает мою просьбу и уносит в темнеющее небо над головами счастливых людей.

Глазами знающего

Капитан Адицан пригнулся, чтобы не задеть макушкой низкую притолоку, и прищурился, привыкая к полумраку таверны. В зале почти никого не было, и хозяйка не стала зажигать половину фонариков, экономя дорогое гарнетское электричество. Однако знакомый силуэт капитан высмотрел сразу – спиной к двери в самом дальнем закутке. Только Байч-Харах обладал талантом так чудовищно сутулить такие широкие плечи.

Адицан мысленно вздохнул и помешкал: встречаться с давним соратником ему с каждым разом хотелось всё меньше и меньше. Когда-то давно, когда Азамат только явился на Гарнет, они работали на одном корабле, но со временем им там стало тесно, да и капитан был уже стар, вот они и разошлись, основав каждый свою команду. Байч-Харах был удачливее, хитрее и храбрее, а Адицан – Слушающий – лучше разбирался в людях и предпочитал бешеной гонке спокойную уверенность. Тогда, давно, он ещё немного завидовал горячей смелости Азамата, пока не распознал стоящий за ней лихорадочный блеск в глазах, нездоровый такой огонёк. Который со временем потух, оставив по себе лишь привычку рисковать и не более чем привычку уворачиваться.