Замуж с осложнениями

— Это очень долго, — пожимает плечами Азамат. — И трудная работа. Из тех, кто может получить образование, мало кто хочет всю жизнь смотреть на чужие уродства.

Хватаюсь за голову, еле сдерживаясь, чтобы не завыть в голос. Вот уж правда уроды!!!

— А что, — спокойно продолжает Азамат, — вы действительно смогли все зашить?

— Естественно, — вздыхаю. Придется, видимо, смириться с их варварскими представлениями. — Там проблема не столько зашить, сколько промыть как следует и найти все повреждения.

Мы куда-то двигаемся, опять не знаю куда.

— Я уже заметил, — говорит Азамат, — что ваши целительские методы сильно отличаются от наших. Видимо, у вас они гораздо лучше развиты…

— Да уж, не без этого, — кривлюсь. — Я вот не понимаю, как вы умудрились пройти мимо всей нашей медицины. Если даже обычного шприца не видели… они ведь на Земле появились раньше звездолетов!

— Так у нас с Землей до самого недавнего времени не было никаких контактов… — разводит капитан руками.

— Ну вы же все равно когда-то переселились с Земли на свой Муданг. Это ведь не могло произойти раньше наших первых полетов в космос!

— А вы думаете, мы когда-то жили на Земле? — удивляется капитан.

Я встаю как вкопанная.

— До сих пор, — говорю неверным голосом, — наукой не зафиксировано существование разумных рас, не происходящих с Земли.

— Вот как… — говорит он и глубоко задумывается. Мы снова двигаемся в путь и успеваем дойти до угла, прежде чем Азамат продолжает: — Что ж, вам виднее, мы-то помним свою историю всего на несколько столетий назад. Однако до сих пор я был уверен, что мы осели на Муданге примерно в двенадцатом веке по земному летоисчислению. Как понимаю, ваши корабли появились существенно позже.

— Да уж, — говорю. — У нас в то время еще и Америку не открыли…

И встаю как вкопанная во второй раз.

— Америку, — повторяю тупо.

— Это… какой-то регион на Земле? — хмурится капитан. — А что с ним такое?

— Просто… э-э-э… самые похожие на вас люди жили как раз там. Но мы, в смысле европейцы… — много ему это скажет, ага, — в смысле те, кто наукой занимался, впервые с ними встретились в пятнадцатом веке, и то в конце.

— А теперь не живут?

— Все перемешались, — пожимаю плечами. Обойдется без кровавых подробностей, мне пока жизнь дорога.

— Так… вы что, думаете, наши предки научились строить звездолеты задолго до ваших, а вы об этом ничего не знаете?

— Ну про них мало что известно, но ходит много всяких невероятных легенд. То есть я бы сказала, что если кто и мог такое отчудить, то это были они. Вы вон до сих пор в одиночку собрать звездолет из подручных средств можете.

— Вы преувеличиваете, — улыбается. — У нас просто высоко ценится способность к ручному труду.

— Вот-вот, — говорю. Что-то больно красиво выходит. Только вот язык у них уж больно на монгольский похож. Конечно, какой там язык был у тех индейцев, я не знаю, но…

— А чем вам так не понравилось имя Хранцицика? — Азамат параллельно переключается на лингвистику.

Я снова ржу, просто не могу остановиться.

— Очень, — говорю, — смешно звучит на моем языке.

Азамат качает головой.

— Это значит «дождевой цветок», он в дождь родился.

Ну да, я даже понимаю. Можно подумать, от этого легче.

— Признаться, до знакомства с вами не знал, — продолжает Азамат, рассматривая меня, — что на Земле есть другие языки, кроме всеобщего.

— Ха! — фыркаю. — Три тыщи не хочешь?

— Сколько?!

О-о, я вывела его из душевного равновесия! Как мне нравится, когда он так таращится!

— А как вы друг друга понимаете? — продолжает изумляться мой друг с моноэтнической планеты.

— Вот для того и всеобщий, — смеюсь. — Его не для космоса вводили, а для Земли.

— С ума сойти, — качает головой.

Ну вот, хотя бы я его развлекла немного, лицом просветлел. Что-то в нем есть неуловимо родное. Во внешности и даже в запахе. Как будто детские воспоминания какие-то просыпаются. Впрочем, в свете моих последних измышлений насчет индейцев в космосе в двенадцатом веке это уже как-то жутковато.

* * *

То место, куда мы в итоге приходим, оказывается капитанским мостиком. Он мало чем отличается от прочих, которые мне приходилось видеть: по кругу экраны-иллюминаторы, под ними сенсорные панели управления, по сути тоже экраны. Компьютер он и на Муданге компьютер. На мостике двое парней в тапочках и потрепанных свитерах, кивают нам с капитаном, не отрываясь от экрана.

— Лиза, боюсь, что нам придется отложить разговор, — кается капитан, приземляясь в оставшееся свободное выдвижное кресло. — Мне надо немного порулить.

— А пилоты на что? — моргаю озадаченно. Разговора-то мне не жалко…

— Они ребята молодые, не очень опытные, а мы сейчас полетим через облако, и я предпочитаю вести корабль сам.

Ребята дружно пропускают все это мимо ушей.

— Я думала, для лавирования в облаке есть специальный софт, — говорю с опаской. Как-то очень не хочется в таком деле полагаться на человеческие способности, пусть наш капитан хоть трижды гений космоса.