Замуж с осложнениями

— Ну насчет этого… — говорю осторожно. — У вас ведь тут такая система, что все получают одинаково как члены команды, а те, кто делают какую-то дополнительную работу, соответственно, получают еще надбавку?

Капитан кивает.

— Ну и ты же понимаешь, что я не могу в самом деле считаться членом команды, — улыбаюсь, представляя себя в форменной псевдокоже с муданжским значком и лазерным ружьем наперевес.

— Безусловно, — заверяет Азамат, — ни к каким опасным заданиям вас не допустят.

— Ну вот, поэтому по вашей системе я должна получать только надбавку. Но это все-таки маловато, так что, я думаю, будет вполне логично, если буду получать столько же, сколько обычный член команды.

Я думаю, это не так уж мало. Вот Эцаган вроде бы ничем дополнительно не занимается, но у него были деньги на ту швейную машинку. Да и комодик у него в каюте не дешевенький. В общем, мне должно хватить. С другой стороны, Азамат недавно потерял двух работников, а теперь еще вынужден двоих уволить, так что, я думаю, одна стандартная зарплата его не напряжет.

Ему, однако, мое предложение не нравится.

— Ну что вы, Лиза, стандартное жалованье — это ведь очень мало! Тем более для женщины.

— А какая разница? — вскидываюсь я.

— Женщины больше тратят, — убежденно отвечает он и продолжает как ни в чем не бывало: — Я бы предложил сумму хотя бы вдвое больше стандарта.

Может, Алтонгирел прав и капитан действительно не в силах принимать трезвые решения на мой счет? Нет, ну ладно…

— Что ж, — говорю, — отказываться не буду. А сколько, собственно, составляет стандартное жалованье?

Он называет сумму, и у меня все кудряшки распрямляются от шока: это в три раза больше, чем моя ставка у Дюпонихи. Так он мне хочет платить в шесть раз больше?! Ребят, да я золотой корочкой порасту.

— Это даже несколько больше, чем я привыкла получать, — говорю осторожно.

— Да? — Азамат светлеет лицом. — Так вы согласны на двойную ставку?

Я вообще-то говорила про одинарную, но не упускать же такой случай! Не-эт, Алтонгирел, ты можешь меня ненавидеть сколько влезет, хоть всю каюту увешать куклами вуду в виде меня и поджечь. Я отсюда никуда не уйду.

— Да, — говорю, — вполне. Давай это, может, сразу оформим?..

Дальше очень довольная бегу к себе за ID-карточкой, а очень довольный Азамат вбивает в электронную договорную форму данные по контракту. Меня почему-то совершенно не удивляет, что он использует всемирную систему «Честный наниматель», хотя для этого вообще-то надо платить подоходный налог. Ну что ж, вот и прекрасно, значит, когда вернусь, с налоговой у меня проблем не будет.

— Азамат, а скажи, пожалуйста, — произношу, прежде чем расписаться стилусом прямо по сенсорной клавиатуре, которая для этой цели отобразилась как листочек в линейку, — все, чем ты занимаешься, законно?

— Естественно. — Он, кажется, слегка обиделся. — Еще после первой джингошской кампании было подписано соглашение между Землей и Планетами расселения, устанавливающее четкие юридические рамки работы космических наемников.

— А захват заложников — это разве не терроризм? — интересуюсь наивно.

— Терроризм, конечно, — ухмыляется Азамат. — Но нас много, а Земля одна. Поэтому Земной совет предпочел считать правонарушителем только заказчика, а исполнители — честные люди. Если, конечно, мы действуем в соответствии с соглашением.

Мне остается только поднимать брови и поджимать губы. Впрочем, я не удивлена. Эти самые Планеты расселения — и правда могучая сила, а пиратство у них — основной промысел. Если мы хотим, чтобы планеты соблюдали хоть какие-то наши правила, не стоит лишать их основного источника дохода.

Азамат замечает мой скептицизм насчет его честности и несколько напрягается.

— Лиза, я понимаю, что для вас это важно, но могу уверить, что я и моя команда действительно не делаем ничего безнравственного. Вы можете почитать мой профиль в базе, там есть отзывы ваших же земных чинов…

Мне, конечно, безумно интересно почитать про Азамата, но я не хочу демонстрировать недоверие. Потом как-нибудь поинтересуюсь.

— Все нормально, — говорю с ободряющей улыбкой и подписываю контракт. — Это я по поводу наших рожи строю, не обращай внимания.

Он все еще выглядит встревоженным, и мне это не дает покоя. Украла душу, надо же. Это вам не наши писаки, провозглашающие, что «любить есть высшее наслаждение». Как страшно, что мой неосторожный жест может причинить ему столько тревоги.

Ладно, будем делать исключительно осторожные, позитивные жесты. Беру его за руку, сжимаю легонько и говорю с проникновенной улыбкой и придыханием:

— Я тебе верю.

Эта зараза ржет. Блин, а я тут пафос развожу…

— Извините, со мной это бывает, — кается он с широченной улыбкой. — Просто я очень хочу, чтобы вы остались у нас.

Эх, капитан, говорил бы уж начистоту, «у меня». Интересно, скоро ли дозреешь до признания?