Замуж за 25 дней

Артемий Федорович Чесноков, плюясь, нецензурно выражаясь и ловя на ходу норовившие слететь старые, раздолбанные домашние тапочки, добежал до мусорного контейнера и стал перебирать среди отбросов пакеты. Проходившая мимо дама с укоризной оглядела его с ног до головы и, поджав губы, многозначительно покивала двойным подбородком. Вот, мол, и у нас появились свои бомжи, теперь Тугуев смело можно назвать городом контрастов.

– Чего ищешь? – точно зная, что Чесноков совсем даже и не бомж, а его сосед, поинтересовался Скворцов.

– Ужин, – огрызнулся злой Чесноков и продолжил поиски разрисованного в крупный цветочек пакета.

Скворцов испуганно замолчал и юркнул к себе в подъезд. А Чесноков продолжил свое занятие. Кровь из носу ему нужно было найти этот злосчастный пакет, в который жена из вредности выбросила рыболовные крючки. И все из-за того, что он отказался выносить мусор. В то время, когда шел чемпионат мира по футболу! Дура! Мало того что она ничего не понимает в спорте, и с ней нельзя обсудить последние голевые ситуации, так еще и норовит сделать какую-нибудь пакость. Единственное, чем ее может заинтересовать футбольный матч, это моментом, когда игроки раздеваются, чтобы обменяться майками. Здесь она сидит как прикованная и восхищается чужими мускулами.

Боковым зрением Чесноков заметил, что возле него остановился парень в пиджаке, с галстуком и полез в карман наглаженных брюк. Через секунду тот уже стоял перед Чесноковым и совал ему в нос какую-то черную машинку.

– Запись пошла, – сказал он в нее и обратился к Чеснокову: – Я не спрашиваю, кто вы по профессии и где жили до того, как опустились на дно. Я просто спрошу, как вас зовут, достопочтенный гражданин города Тугуева?

– Артемий Федорович, – ошалело уставившись на диктофон, произнес Чесноков.

– Отлично, – почему-то обрадовался парень и продолжил: – Мы беседуем с одним из первых тугуевских лиц без определенного места жительства, находящих себе пропитание на местных помойках. Жизнь этих людей трудна и одинока, окружающие не проявляют к ним должной заботы, в Тугуеве нет ни одного центра милосердия! Вам одиноко?

– Чего? – не понял Чесноков.

– Вы хотите, чтобы в Тугуеве появился центр для обездоленных и угнетенных?

– Ну, допустим, – согласился Чесноков, решив, что если он станет давать положительные ответы, то этот странный парень отвяжется.

– И вы готовы выступить в поддержку моей инициативы?

– Допустим.

– Если вы приведете с собой еще парочку сотоварищей, то мы сможем поднять бунт против вопиющей действительности. Приходите завтра в редакцию газеты «Знамя труда», мы поговорим на эту тему более обстоятельно. Жаль, нет фотографа! Какой бы получился кадр!

Парень встал рядом с Чесноковым, подтянул рукав пиджака до локтя и запустил руку в контейнер.

– А! А! – заорал Чесноков, наткнувшись рукой на пакет с крючками и больно уколов палец.

– Этот радостный вопль одобрения – лишнее подтверждение моим словам, – произнес парень в диктофон и отключил его. – До встречи, товарищ.

И журналист, довольный тем, что провел блестящий опрос первого в Тугуеве бомжа, направился к дому Чеснокова.

– Видно, больной на голову, – глядя вслед удаляющемуся парню, пожал плечами Артемий Федорович и переложил драгоценные крючки в карман штанов.

Федя Скрипкин, а это оказался именно он, в каком-то смысле действительно был больным. Больным на журналистику. Он считал ее своим истинным призванием и делал все, по его мнению, возможное, чтобы изменить общество в лучшую сторону. Но люди не стремились что-либо в себе менять, поэтому приходилось действовать ночи и дни напролет. Вот и сегодня, пригласив замечательную девушку, с которой он познакомился в редакции, на свидание, Федор предусмотрительно взял с собой диктофон.

Соня, дожидаясь вечером Скрипкина, выглядывала в окно. Она не сказала парню номер квартиры, полагая, что если отношения ни к чему не приведут, то у нее хоть не будет лишнего повода волноваться из-за непрошеных гостей. Выглянув в очередной раз, Соня заметила Федора у мусорного бака. На пару с ее соседом Чесноковым они что-то там искали. Соня пригляделась. Да, действительно, Скрипкин шарил рукой в контейнере. Может, он голодный, подумала Соня, которая где-то слышала, что журналист должен быть голодным. Но почему – она уже не помнила. Нужно сводить его в кафе, решила девушка и побежала в подъезд.