Замуж за 30 дней

На мероприятиях, которые привыкли посещать денежные мешки в костюмах и платьях от Версаче, все отлажено как швейцарские часы. Официанты вымуштрованы, бартэндеры сверкают выбритыми подбородками, к рыбе подают рыбный нож, к белому вину отдельные бокалы… Все знают, о чем, с кем и когда говорить, в самое главное, умеют, когда нужно, виртуозно говорить ни о чем. Каждое слово идеально подобрано, каждый произнесенный в честь хозяев тост меток, в тему и приправлен тонкой порцией юмора – будто этому обучают на специальных гарвардских курсах.

На фоне всего этого великолепия я выгляжу курицей, забредшей в стаю к лебедям – вроде бы тоже птица, но не ровня остальным.

Я не говорю на их языке настолько хорошо, чтобы успеть вставить нужное слово в нужный момент, и не реагирую на юмор настолько быстро, чтобы не сойти за дуру.

«She’s a bit retarded, you know…», – непонятно как слышу я шепот одного из дружков жениха, предназначенный исключительно для ушей распорядителя свадьбы.

Сам жених стоит ко мне спиной – и я не то, что не вижу его лица, не могу понять даже Пол ли это.

Хотя с какой стати моим женихом вдруг стал Пол? Когда я успела получить от него предложение и согласиться, когда улетела за океан, купила это ужасное платье? И где, черт возьми, мое обручальное кольцо?

В панике я оглядываю собственные руки – без единого украшения.

Я потеряла обручальное кольцо?! Или его у меня и не было?

Шум голосов перерастает из тактичного шепота в визгливый гомон, взвивается к кафедральному потолку церкви.

– Боже, у нее даже кольца нет! – уже не скрываясь, в открытую возмущаются гости.

– Откуда она такая взялась? Где он ее выкопал?

– Да она же проститутка! Обыкновенная шлюха! – дама в шляпке с вуалью наводит на меня мобильник и зачем-то фотографирует.

От яркого света вспышки слепнут глаза… Наступая на перед платья я теряю равновесие, вскрикиваю и лечу вперед, сминая свой роскошный свадебный наряд, отрывая от прически фату, взмахивая руками и подбрасывая вверх букет, за который тут же начинают биться какие-то девочки подросткового возраста… Все падаю и падаю, и никак не могу упасть, никак не могу достичь спасительного дна, будто подо мной разверзлась сама земля и, смилостивившись, согласилась принять, спрятать от этого позора и убожества…

* * *

– Эй! Если бы я знал, что ты будешь так пинаться, я бы тебя на диване устроил…

Перестав падать, я дернулась, просыпаясь… И открыла глаза.

Перед самым лицом – черная подушка и пухлое, черное же одеяло без пододеяльника, с подложенной под него серой простыней. Сзади – легкое шевеление и отчетливый, на уровне гормонов ощутимый запах мужчины. Моего мужчины.

Черт, но как?! Когда успели?!

В полном ужасе я подскочила и обернулась на голос – чуть ли не в прыжке.