Замуж за байкера

Было легко стянуть ее футболку. В какой-то момент она сняла свой бюстгальтер, и его взгляд опустился на мягкость ее грудей. Он знал, что погиб.

Она откинулась на матрас и раскинула руки, словно делая снежного ангела. Ее длинные ноги были вытянуты, демонстрируя изгибы. Красивые изгибы.

Он наклонился и поцеловал ее в колено, пробуя там кожу.

— У тебя отличные ноги для девчонки-ботанки.

Она закатила глаза и ткнула его в плечо большим пальцем:

— Как, по-твоему, они должны выглядеть?

Он провел языком по внутренней части ее бедра и почувствовал, как она дернулась:

— Не знаю, — признался он. — Но я знаю, что на вкус они должны быть как ты.

Он позволил себе потеряться, ощущая ее губами. Сливочный атлас ее бедер, мягкость живота. Он не торопился, когда дошел до полной налитой груди и втянул ртом напряженный сосок.

Девушка издала сладчайший звук. Ему никогда не приходилось задаваться вопросом, наслаждалась ли она собой. Это были все дышащие стоны и голодные вздохи. Каждый раз, когда он касался ее, она краснела, приветствуя его. У него никогда не было женщины, которая так бы охотно отвечала ему.

Скользнув в нее, он понял, что пропал.

Когда она заснула, свернувшись в защитной позе вокруг счастливой собаки, Юлий решил, что ему нужно что-то делать.

***

— Я буду там через минуту, — проговорил он в свой телефон.

— Кто это был?

— Сэди, — солгал он.

— О, ты собираешься встретиться с ней? — Келли скрестила руки под грудью. Он собирался разозлить ее. Он привык к тому, как она могла взрываться на людях. Как пламя. Вместо этого ее голос казался мягким, почти сломанным.

— Да, я имею в виду, ты же закончила со мной, верно?

— Что?

Он пожал плечами в своем кожаном жилете, сегодня он был тяжелее, чем должен:

— Ну, ты сказала, что это просто для расслабления. Мне кажется, ты достаточно расслаблена.

— Ты шутишь? — спросила она. — Я имею в виду, да, я сказала это...

— И ты же говоришь то, что думаешь, не так ли? Это то, что ты мне сказала. Ты не играешь в такие игры. Ты была в этом уверена.

— Это так несправедливо. Мы... Я думала...

— Думала, что? — его голос звучал низко и ровно. Он видел, как каждое его слово ранило ее, ударяло. Что-то внутри него сломалось. — Ты думала, что это было чем-то особенным? Что ты была особенной? Келли, я не собираюсь лгать. Ты горячая, и ты была сладким медом, но не более того.

— Лжец! — она отбросила лопатку, которой переворачивала яйца на сковороде. — Ты лжец. Я не тупая. Я знаю, что это не было… то, что произошло, было… другим.

Он рассмеялся, и даже для него это прозвучало жестоко:

— Другим? Пожалуйста. Ты была милой, но немного… Не знаю… наивной.

— Наивной? — спросила она. — Что? Это было не на одну ночь, Юлий. Это длилось несколько недель. Это было нечто другое. Не знаю, что ты делаешь здесь. Не знаю, может, ты так чертовски боишься отношений, что уходишь. Не так ли? Ты специально сейчас жесток со мной.

— Я достаточно умен для этого?

— Да, — отрезала она, оттолкнув его и направляясь в свою комнату. Она не проводила здесь много времени с момента их первой ночи вместе. Боже, он жил с ней, действительно жил с ней. — Ты отлично манипулируешь людьми, и ты пытаешься манипулировать мной. Прямо здесь и сейчас.

— Куда ты идешь?

— Какая тебе разница? — спросила она. — Если ты с Сэди, то между нами все кончено, так? Неважно, куда я иду. Тебе же все равно, правильно?

— Я должен тебя защищать.

— Тогда почему ты причиняешь мне боль?

Она открыла один из своих ящиков и свалила содержимое в сумку. Это был не ее обычный аккуратный способ упаковки вещей.

— Зачем ты это делаешь?

Ее плечи тряслись. Он хотел подойти к ней, и это разозлило его. Ей нужно было понять, что это было несерьезно, это было временным. Келли заслуживает большего.

— Я сказал тебе, чем это было, с первого дня я говорил тебе. Я не виноват, что ты увлеклась.

— Я не просто увлеклась, Юлий. Я люблю тебя.

— Что?

Она повернулась к нему. Ее глаза остекленели:

— Ты слышал меня, черт тебя бери. Я люблю тебя. Я не знаю, когда это началось или как, или даже почему, но я люблю тебя. Люблю, как ты ведешь людей, как держишь их всех на расстоянии вытянутой руки, но ты там, если они тебе нужны. Мне нравится, что ты заботился о моем отце. Мне нравится, что ты назвал свою уродливую собаку Цезарем. Я обожаю в тебе так много всего, и ты — идиот, проклятый идиот, если притворяешься, что у тебя нет чувств ко мне.

Он ничего не мог сказать, поэтому он этого не сделал. Его горло сжалось, кожа была слишком горячей. Все чесалось, как будто ложь заражала его. Он сжал кулаки и ждал, когда это пройдет. Она продолжала неотрывно смотреть на него, эта маленькая женщина, наполненная такой страстью. Она была опьяняющей.

— Я иду к Сэди. Я собираюсь ее трахнуть. Если ты скажешь, что любишь меня после этого, тогда я не идиот.

Он повернулся от нее и ушел. Последнее, что он услышал, было отчаянное рыдание, но оно не заглушило звук его собственного раненого сердца.

Глава 12