Замуж за Черного Властелина, или… мужики везде одинаковы

– Зачем? Здесь довольно тесно и неудобно, а ты чувствуешь себя по твоим же словам 'офигительно', стало быть, вполне можешь переместиться в помещение большего размера и более комфортное.

Стоило бы поспорить хотя бы из вредности, однако мне стало не до того. Расширенными от ужаса глазами, я следила, как Кондрад засучивает рукава рубашки, намыливает тряпку и прямиком шагает ко мне. Он меня мыть собрался?! Экстренно захотелось утопиться. Приметив мое смятение, аристократический 'банщик' попробовал успокоить, но лучше бы молчал в мыльную тряпочку:

– Не вижу поводов для паники, это не первый и не последний раз, когда я тебя мою. Чем особенным ты в состоянии меня удивить? И чего я еще не видел?

А… Э… У-у-у, так вот какой меня медперсонал обслуживал? Застрелиться и не жить! Какой кошмар! Ой, как стыдно! Мысли мелькали со скоростью света, но среди них не возникло ни одной, способной вернуть хоть капельку душевного равновесия. Не обращая внимания на мои душевные терзания, Властелин неторопливо и крайне осторожно смывал с изуродованной кожи остатки лекарства, в то время как я краснела и не знала, куда девать глаза от стыда. Завершив водные процедуры, он извлек меня из бадьи и перенес на стол, где за лечение взялся Цесариус. Настала возможность рассмотреть повреждения. Надо сказать, все оказалось не настолько страшно, как ожидалось. Синяки уже 'цвели' желтым, ссадины и царапины подсохли и затянулись, опухоль и багровая краснота с рубцов спали, только раны от стрел казались еще воспаленными. Лекарь аккуратно наносил на поврежденные участки бесцветную жидкость с резким неприятным запахом, вызывающую жжение и зуд. Под конец процедуры мне уже было по барабану, в каком виде я валяюсь, лишь бы уняли мерзкие ощущения, сводящие с ума.

– Ой! Уть! М-м-м… – больше всего на свете я желала поведать подробности генеалогического древа Цесариуса, доставлявшего 'незабываемое удовольствие' и Кондрада, помогающего ворочать меня с живота на спину и обратно.

Извазюкав меня с ног до головы в сем дивном составе, старик накинул на меня простыню и, подпихнув под голову подушку, попросил:

– Дочка, потерпи немного. Рубцы следует размягчить, поэтому и жжется.

Как будто у меня есть выбор? Впрочем, после объяснения терпеть стало легче. Кто из восемнадцатилетних девчонок горит желанием остаться уродкой на всю жизнь, если есть альтернатива, пусть и связанная с неудобствами?

Властелин подтащил поближе стул и, усевшись на него верхом, осведомился:

– Илона, ты способна ответить на пару вопросов по поводу пребывания в Гайно?

Почему нет? Вдруг за разговорами время пройдет быстрее?

– Вполне. Что конкретно тебя интересует? И еще, я питаю надежду на обмен информацией.

– Договорились, – согласился мужчина. И задал первый интересующий его вопрос: – Что ты помнишь из дороги?

Мне пришлось напрячь память:

– Немного. Всю дорогу меня поили чем-то наркотическим, я валялась в клетке на возу без сознания и полностью очнулась уже в подземелье. Я даже не чувствовала, как меня заковали. Самые четкие воспоминания – это меня иногда поили и бинтовали. Смутно помню скрип колес и железные прутья над головой.

Упоминание о клетке ему, похоже, не понравилось, на щеках заходили желваки, но он озвучил следующий вопрос:

– Что творилось в камере, кроме избиения? Пытки? Насилие? – последнее слово аккомпанировалось чуть ли не зубовным скрежетом.

Как бы мне не хотелось поквитаться с копролитным маньяком, врать я не умела и не любила:

– Пыток не было, если не считать избиения ногами, розгами, плеткой и кнутом. Насилия как такового тоже не случилось.

К зубовному скрежету добавились сведенные к переносице брови и молнии в глазах. Допрос:

– Поясни, что в твоем понимании обозначает 'как такового', – с нажимом выделил 'твоем'.

Вспоминая пикантную сцену в камере, я захихикала:

– Высокий лорд мечтал познакомить меня с 'главным грозным оружием дома Гайно'. Ха-ха-ха… Ой, не могу! И несколько опешил от моей последующей реакции, – выплескивала я сведения вперемешку со смехом.

Только вот на моего визави это произвело абсолютно полярную реакцию – вместо улыбки мужчина почти рычал:

– Стало быть, все же было!

Чего-то я в их укладе жизни целиком и полностью запуталась. Или объясняю невразумительно?

– Да нет же! Ничего не было. Ну, продемонстрировал мужчинка 'нефритовый пестик', ох-хо-хо! Так не дотянулся же им, маленьким тот оказался. Пришлось ногами, – и я поделилась частностями, но совершенно зря потратила слова. Кондрад уловил смысл, но пустил побоку детали.

Нашу милую беседу прервал Цесариус. Он принялся намазывать мою кожу кремом, и снова меня вертели туда-сюда. В конце перевязки жертву средневековой науки замотали в прежнее мумиебразное состояние и отнесли в постель.

– Ты куда? – застопорила я пылающего праведным гневом Властелина: – А кто обещал инфой поделиться?

Тяжело вздохнув и кинув на меня взгляд, который следовало истолковать как: 'разве ты не видишь – я занят, и все равно мельтешишь под ногами', – Кондрад вернулся и уселся в ногах. Устало вопросил:

– Что конкретно тебя интересует?