Замуж за миллионера. За кого из двоих? (СИ)

— А вот это зря! — поднял старик чуть крючковатый указательный палец. — Ты еще очень молода, нельзя хоронить себя преждевременно! Когда-то я был тем еще парти-боем*! Как видишь, всему свое время!

Я более внимательно посмотрела на сидящего перед собой старца. Сегодня он действительно выглядел глубоким старцем. Выцветшие глаза, которые когда-то были, кажется, карими, а теперь напоминали мутное болото. Глубокие морщины, свидетельствующие о прожитых годах, редкие абсолютно седые волосы… Но несмотря на все это, все еще угадывалась былая красота этого бумажного магната.

— Хочешь чаю? — неожиданно спросил он. — Или тебе не терпится вернуться к своему жениху?

— У нас с ним еще целая жизнь впереди, — пошутила я, — поэтому я с удовольствием проведу некоторое время с вами.

— Спасибо, дорогая, что напрямую не сказала, что у меня впереди этой целой жизни уже нет, — невесело усмехнулся старик, отчего мне стало очень неудобно. — Но ты права, постараемся провести это время с удовольствием!

Велев сервировать чай прямо в гостиной, дядя Николас постарался сгладить момент и с теплой улыбкой произнес:

— Не стоит переживать, Ирочка! Я не хотел тебя обидеть. Ты очень добрая девочка. Просто у меня иногда проявляется старческое брюзжание. Постарайся не обращать на это внимания!

Вместо ожидаемой чашки чая на столе появилось огромное количество блюд. Разнообразные вафли, традиционный бельгийский шоколад, бутерброды с различными видами сыра и много разных печений и пирожных… Еды хватило бы накормить толпу самых взыскательных сладкоежек города!

Пришлось перепробовать как минимум пять различных десертов, тогда как сам хозяин ограничился лишь чашкой чая, не забывая при этом меня потчевать.

— Все, не могу больше! — подняла я руки, когда мне на тарелку легла еще одна порция нежнейшего десерта. — Вы меня раскормите, дядюшка Николас! Боюсь, что диатез начнется от сладкого!

— Ну ладно тогда! — улыбнулся старик. — Люблю кормить гостей! Иногда велю своему дворецкому привести кого-нибудь с улицы. Одиночество — страшное испытание, Ирочка!

— Неужели у вас никого нет из близких? — воспользовалась я случаем.

— Увы… — вздохнул он, жестом приказав убрать со стола. — В молодости нам кажется, что весь мир у наших ног: захотел — женился, захотел — развелся… С детишками возиться не хочется — для себя нужно пожить! Богатство еще кружит голову, заставляет поступать не так, как сердце велит, а так, как выгодно для бизнеса…

Старик опустил голову на грудь и словно отрешился от этого мира. Казалось, он сейчас не со мной, а где-то в своих воспоминаниях. Помолчали. Я не хотела прерывать его размышления своими вопросами. Захочет — расскажет сам. Захотел.

— Ты знаешь, девочка, мне было примерно столько же, сколько сейчас твоему Славе. Я влюбился. Впервые в жизни. По-настоящему. Она была из простой семьи, родители пахали на заводе. А ей было чуть больше двадцати, вот как тебе, наверное. Я увидел ее в кафе, она подрабатывала там официанткой после учебы. Такая нежная, хрупкая, чистая! Даже посетители, которые вели себя нагло с другими официантками, относились к ней с уважением, старались не обидеть грубым словом или грязным намеком. А она всем улыбалась. Вот и мне улыбнулась. А я так и замер, увидев ее улыбку! Я понял, что уже не смогу жить без этой ее улыбки, понимаешь?

Дядя Николас поднял на меня взгляд, и я поразилась, насколько преобразило его лицо это воспоминание! Старик словно заново переживал свою любовь, поэтому и выглядел намного моложе своих лет! Насколько же сильными были эти чувства!

— Я приходил в это кафе каждый вечер! Только чтобы иметь возможность увидеть ее улыбку! Ты не думай, тогда я был очень смелым и наглым молодым человеком! Мне ничего не стоило познакомиться с девушкой и пригласить ее на свидание. Но с ней я смог познакомиться только через две недели! Представляешь?! Анна. Ее звали Анна. Анечка…

Старик снова надолго замолчал. Я решила в этот раз ускорить его рассказ:

— Вы женились на ней?

— Хотел. Родители не разрешили. А она, узнав, что я не возьму ее в жены, избавилась от нашего ребенка. Наверное, я очень сильно ее обидел, и она меня прокляла. Потому что больше детей у меня не было. Ни от жены, ни от любовниц…

— А женились вы…

— На такой же богатой, как я сам. Элеонора была очень красивой, но совсем не в моем вкусе. Мы прожили с ней почти тридцать лет. Не скажу, что скандалили. Нет. Просто каждый жил в своем мире. Она умерла двадцать лет назад. А я, как видишь, все живу…

— А как же Анна? Вы про нее что-нибудь знаете?

— После того, как сделала аборт, она уехала из города. Бросила учебу. Родители очень беспокоились из-за нее. Но она словно в воду канула. Я пытался спустя уже много лет разузнать о ее судьбе. Но так ничего и не выяснил.

— Печально, — вздохнула я. — Сочувствую вам, дядя Николас!