Замуж за врага. Его (не) любимая (СИ)

Заметив князя, воевода пожал плечом:

— Решили уезжать, а тут такое.

Святослав привалился плечом к углу, скрестил руки и решил не торопить события. К помосту вели четырёх осужденных со связанными за спиной руками. Трое, без сомнения, выглядели матерыми преступниками, четвертым оказался ребенок.

Собираются вешать мальчишку?

Вперед выступил плешивый обвинитель и долго зачитывал приговор. После этого к праотцам отправили первого преступника, за ним второго и третьего. Дело дошло до перепуганного ребёнка.

Святослав и Добрыня обменялись хмурыми взглядами и, не сговариваясь, двинули через толпу. Северяне прошли мимо Софии, и она, удивившись, последовала за ними. Словен, Тис, Рогнед и Олег тоже зашевелились.

Стражник тем временем нацепил на шею чумазого мальчонки петлю и отступил к рычагу, собираясь привести механизм в действие. Затравленный взгляд ребёнка заскользил по равнодушным лицам наблюдателей. По впалым детским щекам текли блестящие слезы.

— Именем Верховного Правителя Лейда повелеваю остановить казнь!

Народ вздрогнул и взволновано загалдел.

Стражник дернулся.

— Чей приказ?

— Указ князя Святослава из Дома Серебряного Волка, — мелодично возвестил герольд.

Толпа выдохнула, встревоженно зашепталась. Тела трех мертвецов болтались на верёвке, но в четвертом детском сердечке теплилась жизнь, которую еще можно было спасти.

Вдруг из толпы выскочил градоначальник:

— Господин Посланник, а мы ни сном, ни духом, что вы удостоили наш неприметный город вниманием, хи-хи-хи.

— Мы в Туре проездом, — холодно процедил Святослав.

— Понимаю, дела, хи-хи-хи. И все же вам стоило…

— С каких пор в Арге на виселицу отправляют детей?

— О! — потянул невзрачный глава, — этот, — он кивнул на мальчишку с петлей на шее, — разбойник, каких свет не видывал.

— Неужели? — Усомнился Словен, а Рогнед добавил:

— Здесь только один разбойник и он перед нами.

Градоначальник пропустил издевку мимо ушей:

— А еще вор и обманщик.

Неожиданно вперед выступила София, отбрасывая капюшон:

— Что он украл?

— А девчонка осмелела, — ехидно буркнул Семеон и тут же получил локтем в бок от Словена:

— Язык прикуси.

— Давеча обокрал лавку пекаря, а до этого свистнул пол-говяжьей туши из погреба мясника. Но самый большой вред нанес милду Карлу, хи-хи-хи. Да вот он, сам всё расскажет.

Некто Карл оказался необъятным толстяком с красным потным лицом, маленькими глазками и обвислыми, как у бульдога щеками.

— Карл — это я, судари. Почетный член торговой гильдии «Семицветье» к вашим услугам.

— Чем вам не угодил ребенок?

— Этот наглец трижды лазил в мой сад и воровал яблоки пасаргадского сорта, князь Святослав. Понимаете, пасаргадского! За одно такое яблоко дают десять целинников, а он спер по меньшей мере пятнадцать. Представляете мои убытки? Если вам интересно, я подсчитал…

— Не интересно, — оборвал Святослав.

— Яблоки? И только? — Возмутилась София.

— Еще пострадали лавки пекаря и мясника, — напомнил градоначальник.

— Когда князь Будиш узнает, что вы вешаете детей за яблоки…

— Госпожа, — градоначальник сахарно перебил: — Он все знает, потому что сам три года назад выдал Разрешительную Грамоту на отправление суда. Она хранится в Городском Совете и если есть необходимость, я ее предоставлю.

— Мой брат разрешил?

— Совершенно верно, хи-хи-хи.

Потрясенная княжна отступила и горько усмехнулась: девочка, взращенная в стенах монастыря, где каждый день начинался с молитвы, столкнулась со злом и не сумела дать отпор. Чего же тогда ожидать от Лейда? От чужого холодного мира севера, где каждый если не враг, то точно не друг?

Чувствуя, как ноги подкашиваются, девушка побрела к повозке, но невольно задержалась у статуи князя Палиша. Все его памятники давно снесли, так почему, здесь ближе к северной границе, один еще сохранился, пусть и в ужасном состоянии?

— Дешевле оставить, — проскрипел за спиной старческий голос. — В городской казне вечно не хватает средств, а градоначальник — жадная скотина, удавится за лишний медяк. Вот и стоит несчастный уже много лет. Не живой. И не мертвый.

Заметив старуху, София кивнула и вернулась к созерцанию великого, но измаранного в грязи предка.

Да, он потерпел поражение в Поединке до Первой крови, но разве можно обвинять его в этом? Палиш отдал бы жизнь, если это требовалось для спасения Арги. Он не мог! Не мог поступить иначе. Ему пришлось принять условия Метрополии и подписать указ о признании Арги уделатом. Иначе их страна, истерзанная и обескровленная, просто исчезла бы с карты мира. Откажи Палиш северянам — война на северных границах тут же возобновилась, а соседние Дома, воспользовавшись благоприятной обстановкой спокойно растащили все западные южные и восточные губернии, присоединив к себе без права возврата.

У него не было выбора. Как нет его сейчас у Софии.