Замуж за Зверя

Я прижимаюсь к теплому боку Азата, щурюсь на огонек единственной свечи, скудно освещающей пространство рядом с нами. Азат в первые же часы нашего пребывания здесь потушил и убрал все лишние свечи, и такие продуманные действия пробрали меня до костей. Я хотела спросить, неужели он думает, что нам придется их… экономить?

Хотела, но не стала, страшась услышать ответ.

Просто трусливо спряталась за уверенность, железобетонную твердость своего спутника, за его широкую спину. И надеялась, что все будет хорошо, что беда нас обойдет стороной.

Азат изо всех сил поддерживал во мне эти эмоции, не позволял скатиться в панику, и вообще, настолько разительно отличался от того Зверя, терзавшего меня в своем доме, делавшего все, что ему заблагорассудится, что мне иногда казалось, будто это два разных человека.

Тот Зверь был жестоким, жутким и самодовольным. Он не слышал никого и ничего. И не считал меня за человека, не видел во мне личность.

А Азат сейчас словно превратился в веселого отчаянного парня, не унывающего, умеющего находить выход из сложных ситуаций. И мне этот парень нравился.

А еще, в его взгляде, когда, задумавшись, он смотрел на меня, чудно переплетались обе личности… Темный, жадный взгляд Зверя и хитрая усмешка Азата…

И мне так нравилось это, так нравилось!

И, да, похоже, я схожу с ума…

Азат что-то мягко урчит мне в ухо, прижимая к себе, даря тепло и уверенность, а я…

Я нежусь в его словах. В его успокаивающем тоне. В его руках, горячих и опытных…

И, когда он мягко кладет меня на спину и наваливается сверху, глядя в глаза черным Звериным взглядом… Я не сопротивляюсь.

Глава 24

Я обману, если скажу, что никогда не задумывалась об отношениях с мужчиной. Конечно, задумывалась, я же живая. И, тем более, видя, как легко мои сверстницы, да та же Лаура, общаются с противоположным полом, невольно примеряешь какие-то роли на себя.

Но, честно говоря, до этих ужасных каникул, в голову ничего конкретного не приходило. Я не думала, каким он будет, мой муж. Не мечтала о нем.

Не представляла наших детей, нашу совместную жизнь.

Я вообще не представляла свою жизнь с мужчиной.

И уж тем более не представляла первую брачную ночь.

Сейчас, гладя в темные, обволакивающие глаза Азата, я думаю о том, что… Что, наверно, это все неправильно.

У меня все неправильно.

И жених, и свадьба… И мое отношение к этому. Неправильное, нетрадиционное. Не уважаю я традиции предков, не хочу смиряться с выбором и судьбой…

Не хочу, но приходится.

Азат ведет себя по-другому сейчас, не так напористо, не так грубо. Он словно… Словно пробует меня, потихоньку, мягко и аккуратно. И обескураживает этим.

Я не ощущаю себя замужем, вот нисколько. И до сих пор то, что меня лишили выбора, ужасает и злит.

Но сейчас, в этой темной пещере, он — единственный мой источник сил, света и энергии. Он — совсем другой. И смотрит на меня так, словно… испытывает то же самое.

Словно я для него тоже — источник сил, энергии и света.

Он тянется ко мне не только телом, но и, кажется, душой. И я не могу ему противостоять.

Мы одни сейчас во всем мире, мы — страшно далеки от нашей привычной жизни и не факт, что получится к ней вернуться… Не факт, что мы не умрем здесь, в этом темном склепе.

И потому все ограничения, все нелепые ситуации, моя злость и обида, его агрессия и непонимание… Все теряет смысл.

Остаемся только мы. Одни, совсем одни.

Неудивительно, что ищем поддержку друг в друге.

— Наи… — шепчет он, обдавая жарким дыханием мои губы, — красивая такая… Пустишь меня?

Я удивленно хлопаю ресницами, не понимая, о чем он. Куда его пускать?

Азат усмехается, считывая мою эмоцию и целует.

Сразу глубоко проникая языком в рот, словно… Словно вылизывает меня изнутри! Это так странно, это так… волнующе.

Все его прежние поцелуи меркнут перед этим: мягким, глубоким, настойчивым и в то же время аккуратным.

Он обхватывает меня за щеки, отстраняется, смотрит в мои потерянные глаза, а затем опять приникает к губам. Больше не спрашивает позволения. Просто берет.

Я только растерянно обнимаю его за шею, ощущая, как кожа начинает плавиться изнутри, как дрожь мурашками разбегается по телу. Это одновременно сладко и страшно.

Азат перестает терзать мои губы, что-то бормочет, спускается горячими губами ниже, к шее и находит какие-то такие местечки, от прикосновения к которым меня словно током бьет.

Я лишь сдавленно ахаю, когда он касается языком ямочки между ключицами, выгибаюсь невольно, сквозь туман в голове слышу треск ворота блузки, и, через мгновение — горячие губы на груди.

Он что-то такое делает со мной, отчего начинает трясти еще сильнее, неосознанно зарываюсь пальцами в густые черные волосы, то ли остановить хочу, то ли, наоборот, продлить все. Сделать так, чтоб не прекращал!

Это сладко, это так сладко, ох!