Замужество Сильвии

Она была Дантом, а я – Виргилием, и ад, по которому мы блуждали, открывал бесконечную вереницу измученных, мрачных, изможденных лиц женщин, истощенных, отупевших голодных детских лиц. Несколько раз мы останавливались, чтобы побеседовать с кем-нибудь их этих людей. Я знала там одну еврейскую девочку, у которой три сестры заживо сгорели во время пожара мастерской. Сама она выпрыгнула из окна четвертого этажа и каким-то чудом была спасена пожарным, который подхватил ее на руки. Она сказала, что видела человека, который поджигал здание; преступника задержали, но полиция почему-то упустила его. Тут мне пришлось объяснить Сильвии суть той замечательной системы извлечения добавочных доходов, которая известна под названием «Арсон-Траст». По сведениям правительства, пожары ежегодно уничтожают имущество на четверть миллиарда долларов, а владельцы получают огромные страховые суммы. Таким образом, организация пожаров может считаться делом доходным, а поджигатели составляют необходимую составную часть этой организации. Отсюда ясно, почему человеку, по вине которого сгорели три сестры этой девочки, дали возможность сбежать.

Девочка случайно расслышала мои слова, и я увидела, как ее печальные глаза устремились на Сильвию. Быть может, эта прекрасная женщина с нежным голосом казалась ей доброй волшебницей, которая явилась освободить ее бедных сестер от злых чар и наказать злодея. Сильвия отвернулась, и я заметила, что она ищет свой носовой платок. Когда мы ощупью спускались по темной лестнице, она схватила меня за руку и прошептала:

– Какой ужас! Какой ужас!

Впечатление оказалось гораздо сильнее, чем я ожидала. Когда мы возвращались домой, она не только обещала мне сделать все, что сможет, но и заявила, что положит предел безрассудным тратам мужа. Он собирался устроить месяца через два грандиозный костюмированный бал, который должен был явиться настоящим событием сезона, поддержать славу имени ван Тьюверов и дать возможность другим людям выбросить сотни тысяч долларов.

Когда мы возвращались домой в грохочущей подземке, Сильвия сидела возле меня, напряженно выпрямившись. Она была очень взволнованна и уверяла, что если этот бал состоится, то он будет происходить в отсутствие хозяйки.

Я старалась ковать железо, пока оно было горячо, и получила от нее разрешение внести ее имя в наш комитетский список. Затем она обещала мне выкроить свободное время, чтобы принять активное участие в нашей работе.

– В чем заключаются обязанности члена вашего комитета?

– Во-первых, – сказала я, – он должен знакомиться с условиями, в которых работают дети, как мы сделали это сегодня, а затем как можно шире распространять эти сведения.

– А как это делается?

– Да вот, например, сейчас наш билль будет разбираться в законодательной комиссии. Помните, я уже говорила вам, что было бы хорошо, если бы вы выступили там.

– Да, – тихо произнесла она, и я догадалась, что она подумала в эту минуту: «А что скажет он?»

Лишь только имя Сильвии появилось в наших списках и в некоторых изданиях комитета, как события начали быстро развертываться. Дня через два к нам явился репортер. Неужели правда, осведомился он, что миссис ван Тьювер заинтересовалась нашей работой? Не буду ли я так любезна сообщить ему кое-какие подробности, которые публика, разумеется, пожелает знать.

Я подтвердила, что миссис ван Тьювер действительно вступила в наш комитет. Она сочувствовала нашей работе и охотно шла нам навстречу. Вот и все. Согласится ли она дать интервью? Я ответила, что она, наверное, не согласится. В таком случае, быть может, я расскажу ему, как это вышло, что она заинтересовалась вопросом о детском труде?

– Ведь этим вы содействуете агитации в прессе, – дипломатически добавил репортер.

Я вышла в другую комнату и вызвала Сильвию по телефону.

– Настало время для вас принять боевое крещение, – сказала я.

– Но я не хочу, чтобы мое имя появилось в газетах! – воскликнула она. – Ведь не станете же вы советовать мне что-либо подобное.

– Я не вижу возможности избежать этого. Ваше имя уже известно, и если репортер ничего не узнает от нас, то он возьмет нашу литературу, призовет на помощь собственное воображение и опишет ваши подвиги.

– И поместит мой портрет? – в ужасе воскликнула она.

Я не могла сдержать смеха.

– Это вполне возможно.

– О, но как отнесется к этому мой муж? Он, несомненно, скажет: «Говорил я вам, что этим кончится».

Я по собственному горькому опыту знала, как неприятно слышать от мужа подобные вещи. Но это не казалось мне достаточной причиной, чтобы складывать оружие.

– Дайте мне время обдумать это, – сказала Сильвия. – Уговорите его подождать до завтра, а я тем временем успею поговорить с вами.

– Итак, дело было решено. Я, кажется, не солгала Сильвии, сказав ей, что ни один член комитета не станет протестовать, если цели, к которым он стремится, привлекут внимание печати. Все комитеты ставят целью главным образом оказывать влияние на прессу. И она не может ожидать, чтобы издатели и читатели изменили вдруг свою точку зрения на этот предмет.