Замужество Татьяны Беловой

— Поздравляю кандидата! — Вагин по-свойски обнял за плечи Анатолия, сильно качнул его; Анатолий счастливо улыбался, не замечая этой фамильярности Вагина, которая обычно была так противна ему.

— Придется обмыть это дело! — Николай Ильич щелкнул себя по шее, улыбаясь Анатолию.

— Валидольчиком, папаша! — невинно вставил Игнат Николаевич.

И казалось, все уже забыли про Олега, как вдруг Снигирев быстро обернулся, посмотрел на него. Олег смущенно улыбнулся, потер пальцем нос. Все теперь смотрели на него, а он нерешительно сказал:

— Эмпирично уж очень наше исследование…

Снигирев молчал, будто говорил без слов: «Но ведь так и было задумано». Анатолий, опять сильно волнуясь, глядел на Олега. Вагин и Коробов недовольно морщились. И Яков Борисыч, который уже скучливо листал какой-то журнал, с любопытством повернулся к Олегу.

— Да и теория ваша, Филипп Филиппыч, тоже достаточно эмпирична, — договорил Олег. — Отсюда наши ошибки.

Наступила такая тишина, что было слышно, как сопел Вагин. Анатолий испуганно мигал, остальные смотрели на Олега так, как глядят на человека, допустившего страшную неловкость. Только Николай Ильич с хитрецой улыбался да Лидия Николаевна шепнула:

— Знай наших!..

Туликов во все глаза смотрел на Олега, будто видел нечто самое важное в своей жизни, Женя восторженно кивала Олегу, подбадривая его.

— Но ведь, кажется, известно, что двадцать лет назад Филипп Филиппыч другой теории предложить не мог! — с благородным возмущением проговорил Вагин.

— А скоростную киносъемку, которую теперь применили, забыл? — спросил Коробов. — Это уж последний крик! Но и это нам не помогло.

— Вы вот всякие теории разводите, а машину-то ждёт производство! — вставил Игнат Николаевич.

— Все это так… — Олег еще больше смутился, он все застегивал и расстегивал грязными пальцами ворот рубахи. — И хорошо, Филипп Филиппыч, что вы тогда предложили свою теорию, и машины работают, и эта теперь будет работать, но…

Снигирев спокойно ждал. И Олег с отчаянной решимостью вдруг договорил:

— Надо по-новому осмыслить закономерности процесса! Ведь так варьировать формы ковшей можно без конца!

Снигирев молчал. Вагин услужливо подсказал:

— Значит, сомневаешься в теории Филиппа Филиппыча?

— А?.. — Олег повернулся к нему, неожиданно улыбнулся: — Выходит, так.

— Ну что ж, это все верно, — будто ничего решительно не произошло, произнес Снигирев; больше того: точно советуясь с Олегом, думая вместе с ним, он негромко спросил: — Ну а пути исследования вам ясны?

— Нет…

Все смотрели на них: что там немая сцена в «Ревизоре»!

Снигирев пожевал губами, спросил:

— Значит, ничего предложить не можете?

— Нет… — Олег побагровел. — Буду думать!

— А если так… — Снигирев выжидательно помолчал, вдруг широко улыбнулся, явно подзадоривающе сказал: — Давайте тогда играть ва-банк: вся эта работа идет на диссертацию Локотова, а?..

— Выходит, так! — Олег рассмеялся и удивленно, и согласно, и будто даже радостно, что все теперь решилось.

Все по-прежнему смотрели на него: нешуточное дело отказаться от кандидатской степени, когда она уже у тебя в руках!

Анатолий шагнул к нему, по-дружески дотронулся до его руки, проговорил, успокаивающе улыбаясь, как младшему, просто погорячившемуся:

— Брось, Олешка!.. Работу делали вместе, вместе и лавры будем делить!

— Ты только не обижайся на меня, — просительно сказал Олег и положил руки на плечи Анатолию. — Ты пойми правильно!.. Я не рисуюсь. Просто, понимаешь, мне надо совсем по-новому взглянуть на это, отойти от сделанного… Ведь если фундамент уже заложен, на нем можно построить только тот дом, который запроектирован. Вот и здесь так. Мне, понимаешь, надо начисто забыть все, что мы с тобой уже сделали.

— Но диссертацию-то можешь ты защитить? Кому от этого вред?

— Вреда нет… Время терять жалко! Это ведь еще полгода. Я могу совсем привыкнуть к тому, что уже сделано, понимаешь?.. Уже не сумею другими глазами глядеть…

— Это правильно, Олег, — серьезно сказал Снигирев и, впервые оживившись, засмеялся. — Ну, бог вам в помощь, думайте! А вы, — он повернулся к Анатолию, — уж помогите им, — он кивнул на Вагина и Игната Николаевича, — до конца довести машину. — Повернулся, пошел из лаборатории.

— Де-ла-а!.. — ахнула Лидия Николаевна, когда за Снигиревым закрылась дверь.

Олег все еще смущенно смотрел на нас, растерянно улыбался, словно просил извинить его. Встретился глазами с Анатолием, решительно сказал:

— Нет, нет, Толька, не проси! Собаке, знаешь, хвост по кусочкам не рубят… — Закинул руки за голову, потянулся всем телом и вдруг радостно, удовлетворенно зажмурился.

12