Замужняя невеста

– Ты начинаешь как настоящий сказочник. – Соня тоже устроилась поудобнее. – Как ваш известный Шарль Перро.

– Только сказка моя не слишком веселая. Так вот он, получив степень доктора права, стал членом Мальтийского ордена и отличился в морских сражениях с магометанами... Как много я бы дал за то, чтобы в гостях у Арно де Мулена иметь право сказать: «Мой предок тоже был членом ордена и даже за свои подвиги получил из рук великого магистра золотой крест Святого Иоанна Иерусалимского»...

Соня слушала затаив дыхание. Совсем как в детстве, когда отец рассказывал ей о легендарных прабабках. И в самом деле, скажи он о том командору, как бы тот обрадовался такому почти родству.

– ...Потом мой предок вернулся во Францию, служил принцу Конде и стал капитаном его гвардии. Но видимо, он был склонен к авантюрам, потому что оказался в центре заговора против короля и был приговорен к смертной казни. Только Франсуа Гало не тот человек, чтобы смиренно склонять голову под ударами судьбы. С помощью одного из своих друзей, такого же авантюриста, как и сам, ему удалось бежать. И не куда-нибудь, а на Мальту.

– Значит, Фортуна его все-таки любила.

– Наверное, как блудного сына, заодно и наказывая. Ибо по пути на Мальту он попал в плен к пиратам и два года был пленником в Алжире, пока за него не заплатили выкуп.

– Однако ваша семья была еще и богатой, – заметила Соня.

– Богатой и знаменитой, – вздохнул Шастейль. – Только моему предку все равно этого не хватало. Вернувшись из плена, в Марселе он вступил в орден кармелитов. Остается только гадать, что его туда привело, ведь устав этого ордена отличался особой строгостью. Может, в память о дяде, который был известным отшельником? В юности я читал о кармелитах. Они должны были жить в отдельных кель–ях, вообще не есть мяса, все время молиться или заниматься рукоделием. Моему предку удалось ввести в заблуждение монахов показным благочестием, и Франсуа стал настоятелем монастыря.

– Пока ничего страшного в деяниях вашего предка я не усматриваю, – сказала Соня. – Он стал служить Богу...

– Он стал служить своим пагубным страстям! – воскликнул Жан. – Не знаю, как на протяжении всей жизни ему удавалось совмещать свой сугубо светский нрав со служением Господу. Так, он влюбился в одну юную девушку, похитил ее и поселил в келье монастыря.

– Не может быть!

– Выходит, может... Теперь представляешь, Софи, что я чувствовал, когда слушал рассказы де Мулена о самоотверженном, бескорыстном служении церкви. Старый благородный рыцарь – с одной стороны и похотливый развратник – с другой... Когда украденная Франсуа де Шастейлем девушка забеременела, преступный настоятель не нашел ничего лучшего, как задушить ее в своей постели. Чтобы скрыть это злодеяние, он с одним своим приятелем-мирянином решил похоронить тело несчастной в часовне при монастыре. К несчастью для него, за кафедрой часовни ночевал некий паломник. Он все видел и на суде свидетельствовал против Франсуа де Шастейля.

– Ты рассказываешь так подробно, словно сам был свидетелем...

– Один наш родственник, живший в то время, вел подробный дневник, где живописал деяния этого недостойного сына рода... Его приговорили к повешению. Но и тут Франсуа удалось спастись. Когда Бог отворачивается от грешника, ему начинает помогать дьявол. Дюжина молодчиков во главе с одним его дружком напала на солдат, охранявших виселицу, и вырвала преступника из их рук. В благодарность за чудесное спасение Франсуа открыл приятелю секрет изготовления серебра. Правда, секрет изготовления золота он оставил себе.

– Погоди, Жан, – запротестовала Соня. – По-моему, ты в своем повествовании проскочил целую главу. Разве ты не говорил, что твой предок был доктором права?

– И доктором права, и знатоком многих языков, и талантливым литератором, и философом, и алхимиком. Увы, даже в занятиях этой славной наукой он проявил себя не лучшим образом, увлекшись в конце концов приготовлением всевозможных ядов...

– И это все?

– Нет, не все. По самым скромным подсчетам, с помощью изготовленного им яда мой предок отравил шестнадцать человек и был проклят своими потомками, которым вместо доброго имени оставил лишь позор.

– Но это не ты придумал: отказаться от приставки «де»?

– Конечно, не я, – проговорил Жан с некоторым сожалением. – У нас в роду были не только великие грешники, но и великие святые. Сын Франсуа де Шастейля Раймон сделал все для того, чтобы загладить вину отца. Сам он вел жизнь праведную, женился на бедной сироте и щедро помогал ее многочисленной родне. Замок де Шастейлей был продан, дворянская приставка исчезла из документов, а отец поселился с семьей в небольшом сельском домике, который во всякое время суток был открыт для странников. У него родились трое сыновей, первый из которых стал врачом и работал всю жизнь в больнице для бедных, второй – священником, не оставив после себя потомства, а третий – отшельником, почитавшимся как святой...

– Значит, ты происходишь...

– От старшего сына Раймона – Мориса. Он мой прадед.

– Но ты все же вернул себе родовую приставку.