Замужняя невеста

Да и сундук пришлось поискать в портовых лавчонках и у старьевщиков. Крепкий, чтобы мог выдержать не один десяток лет. Когда его наконец нашли, еле погрузили на телегу – пришлось заплатить двум портовым грузчикам. Во двор внесли уже люди Пабло, вчетвером.

И хотя вопрос вертелся на языке у слуг, никто им ничего объяснять не пожелал. Оставили им пищу для всевозможных догадок и предположений.

– И как мы такую тяжесть опустим в погреб? – в отчаянии простонала Соня.

Найти подходящий сундук было частью плана Шастейля. Видимо, он оказался в плену собственных представлений о захоронении клада.

– Сложить такое богатство просто на пол кощунственно.

– Какая разница, – попыталась было спорить с ним Соня. – Тот, кто отыщет сундук, доберется и до слитков.

– Так положено, – твердил Жан.

В конце концов Соня махнула рукой и не стала его утверждения опровергать. Даже похвалила, какой он сообразительный.

Во время поисков сундука она купила огромный замок с двумя бронзовыми ключами. Скорее всего замок привлек ее именно своим замысловатым ключом. Бронзовым, старинной работы. Похожим на тот, каковой Жан изобразил на листке со своим стихотворением.

Теперь и им оставалось только гадать, для чего железный сундук был нужен прежнему владельцу, но, кажется, последний хозяин избавился от него с превеликим удовольствием. А продавец не слишком дорого взял за сундук со странных покупателей. До них никто этой махиной не интересовался. Зато и продавцы, и сам хозяин лавчонки немало намучились с ним, страдая от синяков и шишек, которыми награждал их неподъемный сундук, занимавший в лавчонке уйму места.

Жан придумал спустить сундук в погреб по доскам, но когда они с Мари стали его по этим самым доскам толкать, сундук сорвался и, громыхая, покатился вниз. Хорошо, никого не покалечило. Но это падение убедило захоронителей клада, что с сундуком они не промахнулись. Он ничуть не пострадал, свалившись в погреб, не погнулась ни одна досочка, ни планочка, которой были обиты углы.

– Он сделан на века! – горделиво похлопывал по кованой крышке Жан.

Потом уже втроем волоком тащили сундук к дыре в стене, которую предварительно пробил Шастейль. Зато все слитки в него поместились. Даже немного места осталось. Затем довольно легко Жан навесил замок, и все трое отошли в сторону полюбоваться.

– Теперь надо замуровать стену, – деловито заметила Мари.

– Я и сам об этом размышляю, – отозвался Жан. – А ты знаешь как?

– Мне кажется, так, – с важным видом начала Соня, – берут камни, их чем-то мажут и укладывают один на другой.

Мари отвернулась, чтобы хозяйка не увидела ее улыбку. Зато Жан не стал стесняться.

– Какая ты умная! – фыркнул он. – Об этом я и сам догадался. А вот чем мажут?

– Надо спросить у Пабло, – вмешалась Соня. – Скажем, что хотим подправить стену.

– А он тут же решит прислать к нам кого-то из слуг, – радостно подхватил Жан.

Соня нахмурилась:

– И ничего смешного нет.

– Придумала! – первой встрепенулась Мари. – Недалеко от нас, я видела, работники кладут часовню. Давайте я пойду к ним с какой-нибудь большой чашкой и куплю эту кашу для стен. Скажу, что нечаянно отломила... угол печки, а хозяйка у меня такая, что увидит – убьет!

– Однако горазда ты выдумывать, – покачала головой Соня.

Но Мари ничуть не смутилась:

– Это так, ваше сиятельство. Как часто в жизни меня спасали выдумки. Умение искать выход позволило мне дожить до двадцати лет, а иначе я умерла бы от голода еще в шесть...

– А что с тобой случилось в шесть лет?

Мари помрачнела:

– Если позволите, ваше сиятельство, я расскажу об этом как-нибудь в другой раз.

– Ладно.

Соня с интересом взглянула на свою служанку. Едва ли не каждый день она открывает в Мари что-то новое. Что-то узнает... или не узнает.

На другое утро Соня проснулась такой разбитой, что не стала вставать с кровати, потому что каждое движение причиняло ей боль.

Мари всполошилась, побежала за Жаном.

– Да-а, – протянул он, взглянув на Сонино измученное лицо с кругами под глазами. – Аристократы – это совсем другие люди. Мари, у тебя что-нибудь болит?

– Немного. Поясница.

– У меня тоже руки побаливают, – согласился Жан, – но чтобы заболеть так основательно... Я скажу Анхеле, чтобы сварила тебе бульон.

– Только не бульон! – простонала Соня. – Я вообще не могу думать о еде! Меня тошнит!

– Тошнит?

Уже взявшийся было за ручку двери, он вернулся и даже присел к ней на постель. Переспросил удивленно:

– Тошнит?

Но едва Соня о том подумала, как ее просто вывернуло наизнанку. Мари едва успела подставить небольшую лохань.

Княжна от стыда расплакалась – такого конфуза с ней никогда не случалось.

– Наверное, меня отравили, – прошептала она сквозь слезы.

– Отравили? – изумился он. – Но мы все время едим одно и то же... Ты, видимо, вспомнила своего умершего дворецкого... – Он помолчал, прикусив губу, и сказал неожиданно: – Мари, принеси-ка госпоже воды.

– Но она есть, я еще с вечера налила.

– Свежей принеси, – непривычно суровым голосом сказал Жан.

Девушка, поняв, что ее удаляют, обиженно поджала губы. Что можно скрывать от человека, который знает даже, где спрятано фамильное золото?!