Замужняя невеста для короля (СИ)

Выйдя за ворота, я почувствовала такую лёгкость, словно сбросила с шеи ярмо. Всё-таки постоянно находиться под прицелом нескольких пар глаз, внимательно наблюдающих за каждым твоим движением, непросто. Разумеется, у меня была возможность потренироваться, но выступление на манеже — это нечто другое. Там ты как будто и не ты, а другой человек. Потом, это всего лишь работа. Здесь же я попала в число тех, кого непрерывно оценивали, и каждое слово либо возвышало, либо низвергало. Пусть я не соревновалась за сердце и руку короля, но никто об этом не догадывался, и, как показывал опыт, любое даже случайное происшествие могло оказаться очередной проверкой. А «вылететь» с отбора, так и не достигнув главной своей цели — разрешения на развод — было бы досадно.

После беседы с герцогом я почти не сомневалась, что доберусь до его величества. Раз Алиан Первый заинтересовался мной, он не останется равнодушным к моей беде. Проталкиваясь сквозь толпу — путь лежал через запруженную народом ярмарочную площадь — я придумывала, что скажу его величеству. Сразу решила не жаловаться на отца — это к делу не относилось. Пусть родные живут как умеют. Моя задача: получить свободу. Найду жильё, скопленных денег хватит на первое время, потом устроюсь на работу. Всё казалось простым, стоит лишь избавиться от угрозы для жизни.

Меня то и дело окликали торговцы, толкали стремившиеся к прилавкам покупательницы, задевали полными снеди корзинами служанки, едва не давили тележками грузчики. Хотелось поскорее покинуть это суетное место и вместе с тем оптимистичная, полная жизнелюбия атмосфера увлекала, кружила, заставляла забыть о печалях и заботах.

Ароматы свежеиспечённого хлеба, настоявшегося кваса, пряных трав и сладких фруктов бодрили. Весёлое кудахтанье запертых в многоэтажные клети кур, всхрапывание стоявших у коновязи лошадей, детские голоса, беспрерывно выпрашивающие игрушки, наряды и сладости, заражали верой в простые честные отношения и превращали происходящее во дворце в ненужный фарс.

Выбравшись из толчеи ярмарки, я бросилась бежать вниз по улочке, стараясь стряхнуть мешавшее мне впечатление. Так, пожалуй, и не захочу возвращаться! Подумала даже, что ни за что не согласилась бы участвовать в унизительном соревновании, будь у меня другая возможность пообщаться с королём. Как далека от меня была сейчас Романта, проданная отцом за долги. Девочка, не имевшая собственного мнения, постоянно боявшаяся наказания и мечтавшая услышать хоть одно тёплое слово. Что меня изменило? Жизнь в Кофрском замке? Обретённый дар Привратника? Выступления на арене цирка? А может быть, надежда на долгую и счастливую жизнь вдали от всех, кто прежде распоряжался мной, словно вещью?

Как бы то ни было, к расписанному яркими картинками балагану я приближалась в прекрасном настроении. Был перерыв между первым и вторым представлением, я рассчитывала переговорить со всеми, расспросить о гастролях, пожелать удачи, забрать вещи из кибитки Тирли и отправиться в обратный путь. Поначалу так всё и было: зайдя за ограду из повозок, поболтала с девочками-акробатками, перебросилась парой дежурных шуток с дрессировщиком, а потом натолкнулась на хмурого Гульнаро. Едва он вышел из-за своей кибитки, мои собеседники испарились, я же стояла, высматривая Лоратту. Её не было видно, кибитка казалась пустой.

— А-а-а! Баронесса! — зло проговорил мой бывший партнёр по номеру.

Не отвечая на приветствия и вопросы, он покачивался и продолжал испепелять меня взглядом.

— Ты пьян? — удивлённо предположила я.

— Я вечно пьян. — Голос его сорвался, издав звук похожий одновременно на рык и на всхлип.

— Что случилось, Гульнаро? Где Лоратта?

— Ты о моей жене? О той, что прокляла меня за невинный флирт? — Он обхватил голову ладонями, наклонился и потряс ей, словно старался избавиться от мыслей.

Плечи его были опущены и казались не такими мощными, как раньше, словно кто-то выкачал из могучего богатыря силу. Я не удержалась и тронула Гульнаро за локоть:

— Объясни толком, что произошло. Вы поссорились?

Он спрятал лицо в ладони и, не отвечая мне, пошёл прочь. Всхлипывания слышались отчётливей, они больше не напоминали грозный рык.

В некоторой растерянности я добрела до кибитки Тирли. Она, как обычно, сидела за рукодельем и, услышав шаги, выглянула:

— Рома! Деточка! Жива!

— Что со мной сделается? — засмеялась я.

— Ой, я теперь ничему не удивляюсь! — карлица дождалась, когда я усядусь на своё привычное место, и схватила маленькими ручками мою ладонь.

— Уж Гульнаро, красавец, наш, на что здоровяк был, так поди ж!

— Что с ним? Говорит, Лоратта прокляла.

Тирли сокрушённо покачала головой:

— Он, конечно, кобель ещё тот, но профессии лишать — это слишком. Не верю, что девочка поступила с ним так жестоко. Всё-таки он отец её будущего ребёнка.

— Может, она в шутку что-то сказала, или со злости. Всерьёз-то она не могла проклясть. Не ведьма.