Замыкая круг

С кем ты тут разговариваешь? — спрашивал ты. Я поднимал голову, ты стоял на пороге, в одних трусах. Почесывал узкую полоску волос, которая шла вниз от пупка. С кем ты разговариваешь? Ни с кем, сам с собой, отвечал я, стараясь улыбнуться. И добавлял: По крайней мере, в итоге я всегда прав! — словно неуклюжая шутка чуточку убавит серьезность. Ты не улыбался и не смеялся, только качал головой, поворачивался и уходил к себе наверх, не говоря больше ни слова.

Больно думать, что ты был свидетелем всего, что происходило со мной в то время, Давид. Под конец стало так худо, что я поневоле обратился к психологу, и как раз после многих долгих бесед с ним я решил сложить с себя сан и принять предложенное место бухгалтера. С тех пор все потихоньку пошло на поправку. Я не только наконец почувствовал облегчение, поскольку решился, и не только ощутил уверенность, что, сложив с себя сан, поступил правильно, вдобавок мне было приятно заниматься таким конкретным делом, как бухгалтерия, где можно подвести под ответом две черты и спокойно уйти домой, именно в такой работе я и нуждался.

Тем не менее обстоятельства складывались не так, как надо. По будням я работал, ходил в контору, зарабатывал деньги, делал все необходимое по дому и на участке. Только вот без радости и удовольствия. Раньше я, бывало, заставлял себя поработать два-три лишних часа, просто ради одобрительного или восхищенного мамина взгляда, теперь же бросал все на час раньше, уборку и мытье посуды откладывал до последнего, когда уж и откладывать некуда, хотя времени у меня было намного больше, чем в бытность пастором, и по выходным я больше не надевал нарядную рубашку, как при жизни мамы. Даже ничего особенного не готовил себе субботними вечерами. Жизнь без восторга и волшебства — я тогда не жил, а просто выживал.

Не удивительно, что и о тебе я заботился все меньше и меньше и что в конце концов ты переехал к Силье Скиве и ее мамаше. От прежнего меня остались жалкие обломки, а тебе требовалось куда больше, тебе требовался положительный образец, мужчина, которого ты мог бы уважать, за которым бы тянулся, но стать таким я тогда был не способен.