Разубедить его было невозможно, тем более что Берит умерла совсем недавно и он думал, ты по-прежнему убит горем. Я на велике съездила в пасторскую контору и рассказала про фотоэксперимент, а тем самым подтвердила твою версию происшедшего (так я считала), но Арвид не сомневался, что я врала из ошибочной преданности тебе, а потому встретил меня целой тирадой банальностей насчет подлинной любви к ближнему. Только вернувшись домой, я сообразила, что фотографии докажут мою правоту, но когда рассказала тебе об этом, слегка взвинченно и в уверенности, что ты обрадуешься, ты сообщил, что уже уничтожил и фотографии, и негативы.
Раньше ты никогда не уничтожал негативы, такое тебе даже в голову бы не пришло, это противоречило твоим принципам, и я поняла, что ты врешь, а поскольку видела лишь одну причину для лжи, а именно нежелание показывать Арвиду снимки, смекнула, что ты вдруг решил внушить ему мысль, будто вправду собирался покончить самоубийством, и впоследствии ты признался, что так оно и было и что ты рассматривал это как часть произведения искусства.
Этот поступок явился, так сказать, воплощением рассказа, заключенного в фотоснимке, и я видела логику в твоих словах, но точно так же, как мне претили вранье об увиденном и услышанном во время Холсетовского оползня и подкладывание шарфа в машину погибшего Оге Викена, претило мне и то, как ты обошелся с Арвидом. Ты пошлешь ему фото с петлей и постараешься все объяснить, сказал ты, ведь послал же анонимное письмо Аните Викен, объяснил ей, каким образом дамский шарф очутился в машине ее мужа, но при мысли о том, как Арвид будет изнывать от страха за тебя, пока не получит фотографии, и каким обманутым почувствует себя после, меня охватило еще большее отвращение. Я пришла в бешенство, помню, обругала тебя, сказала, что ты эгоистичный, холодный циник, но вместе с тем невольно восхищалась бескомпромиссностью, с какой ты следовал своим идеям, и если я права, подозревая, что на самом деле ты вообще не терял память, что все это просто-напросто новый художественный проект, затеянный тобой (плут ты этакий), то могу сказать, что по-прежнему восхищаюсь этой твоей бескомпромиссностью.