Замыкание (СИ)

Номера на автомобилях были без цифр — просто герб Империи с гербом правящей семьи Рюриковичей. И это было весомо, очень весомо.

Уже в метрополитене, толкаясь в плотной толпе, разодетой в шубы, чувствуя боль от прижатого чужим чемоданом протеза и нехватку дыхания в людском море, влившемся в вагон на Бауманской, невольно пытаясь найти глазами ту самую испуганную девчонку в наушниках, что в прошлый раз уступила ему место, Иван Александрович принял окончательное решение.

Глава 14

Посылай гусара за едой — он все равно два ящика шампанского принесет. Ладно хоть с тремя коробками пиццы поверх — ровно так, чтобы оставалась полоска для зрения, и не влететь в стену вместо поворота.

Не пюре с котлетами, конечно, но и ждать их приготовления господин полковник не мог — все-таки леди надо было отстегнуть в первую очередь.

Да и злиться на Давыдова не получалось — во-первых, пицца была горячая и с мясом, во-вторых, вкусная, ну а в-третьих князь был и без того печален, задумчиво накручивая ус и жалуясь на переменчивость женского характера.

— И главное, я говорю ей: люблю безмерно, а она кивает! На коленях стоя, винился перед ней за свое легкомыслие — и был понят и прощен! Но стоило снять с нее наручники, так все — словно подменили! — В сердцах стукнул Давыдов ладонью о колено.

— Угум. — Дожевывал я кусочек.

— Ведь не в первый раз со мной такое, а в какой раз попадаюсь! — Порывисто поднялся Давыдов на ноги и зашагал по невеликой камере — три шага туда и столько же обратно.

— Так отпустили бы ее, господин полковник.

— Не уходит! — Всплеснул Давыдов руками. — Я ей сразу повеление Его высочества сообщил. Так что бы вы думали, штабс-ротмистр? Вместо того, чтобы разойтись, выгнала меня из камеры! Какое счастье, что вы заточены рядом, иначе ночевать мне в коридоре!

— Очень кстати. — Покивал я. — Так может, еще помиритесь?

— Как?! Пиццу и ящик шампанского я уже отнес! Кто меня примет с пустыми руками?

— Так вот же еще ящик, — указал я на оставленное в уголке душа шампанское.

— Это на новый год! — Категорично постановил Давыдов.

И даже отвернулся от такого соблазна.

— Ну, хотите, сложим ей цветочек из туалетной бумаги. Оригами, у меня брат очень увлекался.

— Из серой?!

— Так мы напишем на ней долговой вексель на миллион. Такого дорогого цветка во всей Москве будет не сыскать!

— Благодарю за участие, штабс-ротмистр, но нет. — приосанился Давыдов. — Да и вообще! Что я, гусар, себе другую даму не найду?!

— М-м, — с сомнением посмотрел на приоткрытую дверь камеры, за которой просматривался серый тюремный коридор.

— Смотрите и учитесь, штабс-ротмистр! — Господин полковник решительно вышел из камеры и постучал в соседнюю. — Дамы есть?!

— Подите прочь, Давыдов!

— У нас, между прочим, шампанское и горячая пицца!

Ему немедленно повторили ответ, но матом.

— Точно не передумаете? — Дал им последний шанс князь.

Потоптался на месте и застучал в следующую камеру.

— Дамы?!

Но и там, как в следующих шестнадцати, если ему и отвечали, то словами Есенина в не самую лучшую жизненную пору поэта.

В камеру князь вернулся грустным и слегка подавленным.

— Наверное, я постарел. Потерял популярность и привлекательность! — Сел он рядом со мной на топчан и задумчиво запустил руку в коробку с пиццей.

Не нашел там кусочка и погрустнел еще сильнее.

— Вовсе нет, ваше сиятельство. — Постарался я его приободрить. — Просто это мужская тюрьма.

— М-да? Тогда почему из одной камеры мне ответила женщина? Пьянь, говорит, и распутник, катись прочь… А, нет, это же я ее привел… — Опали усы у Давыдова.

— Не беспокойтесь, господин полковник! Женщины обожают героев! Она непременно вас простит!

Князь тут же воспрянул, вспомнив о моих намеках на некую грядущую заварушку.

— Кстати. Пока был наверху, я сообщил былым товарищам о возможном дельце, — значительно посмотрел его сиятельство вверх а потом на меня. — Не раскрывая детали, разумеется! Но все они, как один, решительно согласились к нам присоединиться! И все как один, непременно совершат серьезные правонарушения, чтобы сюда попасть!

— Великолепно, господин полковник! — Я еле сдержал тяжкий вздох. — Теперь у нас свои люди во всех тюрьмах Москвы!

— Как, Москвы?! Там такие люди, они такого натворят — точно говорю, их непременно рассадят по соседним камерам!

— Ваши господа, несомненно, с заслугами?

— Разумеется!

— И у них есть внуки?

— Конечно, к чему вопросы, штабс-ротмистр?

— То есть, почтенный возраст и иные смягчающие обстоятельства. — Подытожил я. — А будут упорствовать, то можно потом навестить их в сумасшедшем доме.

— Какой удар по вооруженным силам страны… — Понурился князь.

И я бы нашел новые слова, чтобы его подбодрить, но в наступившей тишине вновь что-то зашуршало в воздуховоде.

— Вы слышите, господин полковник? — Обратил я его внимание на звуки.

— А, это… Крысы, штабс-ротмистр. — Пожал тот плечами. — Ими весь Кремль переполнен, что внизу, что в кабинетах.