Читаем Замыслы (сборник) полностью

Замыслы (сборник)

– Это не твое дело, но раз уж зашел разговор… если выбирать между шлюхами, наркотой и чушью, которую ты несешь, – любой бы на моем месте выбрал два первых варианта.

– Я знаю, что ты на самом деле так не думаешь. Ты просто человек такой… поперечный. Я знаю, что тебе на самом деле и самому хотелось бы писать.

– Ни в коем случае.

– Неужели ты и правда всю жизнь собираешься делать шутки?

– Почему бы и нет? Я больше ничего не умею. И в отличие от тебя я умею хотя бы это. К тому же не думаю, что буду заниматься этим всю жизнь. Пройдет какое-то время, и я пойду на повышение, заменю Нино – шеф меня любит. Я буду просто сидеть и отбирать материал. Шутить будут молодые.

– И ты будешь счастлив?

– Слушай, я буду счастлив, если мы сочиним шутку про эту долбаную, мать ее, Данию!

– Знаешь, я иногда думаю, что хотел бы написать роман. Нет, ну а чего ты улыбаешься? Я серьезно! Я хотел бы написать роман интеллектуальный, но не слишком. Скажем так: Ортега-и-Гассет вполне мог бы читать эту книгу на пляже. Я легко могу представить себе, как он посвящает моей книге несколько драгоценных часов. Во всяком случае, он мог бы сделать это из элементарной любезности, ведь и я когда-то читал его.

– Боюсь, есть одна проблема – ему черви глаза проели.

– Ничего себе! Я думал, ты даже не знаешь, кто это!

– Представь себе – я даже «Восстание масс» читал.

– И как тебе?

– Мультик интереснее.

– Ты все шутишь, ты даже в гробу, наверное, будешь шутить!

– Если представится такая возможность.

– Как ты думаешь, что нужно сделать, чтобы написать роман, который убедит абсолютно всех критиков?

– Попробуй сделать так, чтобы действие протекало в Дублине в течение двадцати четырех часов. Даже не знаю, что тебе еще посоветовать.

– А я для себя вывел вот какую формулу: мне кажется, что современный писатель должен походить на профессионального футболиста. Он должен обладать блестящей техникой (письма), выносливостью и видением поля. Ему надлежит легко и интересно читаться (что-то вроде оголтелого английского чемпионата) и хорошо продаваться (что-то вроде Лиги чемпионов). Уже с первых страниц читатель должен увидеть быстрый гол (завязка) и еще хорошо бы, чтобы судья принял какое-нибудь несправедливое решение, чтобы читатель был не согласен с ним, читатель должен сопереживать команде, сопереживать игроку. Чтобы достичь успеха, книга обязана затрагивать вечные проблемы – любовь и смерть. При этом ей следует оставаться актуальной. В этом случае не обойтись без мобильных телефонов, компьютеров, блогов, бижутерии и любви. Вероятно, мой текст должен обладать некоторыми присущими только ему качествами.

– Или свойствами?

– Не перебивай! Я думаю, что хорошо бы написать роман без буквы «й». Ну, или задействовать нескольких известных современников. Вообще, чем больше знаменитостей заселят страницы моей книги, тем выше шанс, что издатель примет ее – разве нет?

– Непременно! Ты придумал шутку про Данию?

– Нет, повтори новость.

– К берегам Дании прибило стокилограммовую партию кокаина…

– Эта партия настолько понравилась жителям Дании, что уже на следующий день выиграла выборы в местный парламент – так пойдет?

– Пойдет.

«Ну сейчас я тебе напишу финал, сука!» Я одеваюсь, беру шило и выхожу из дома. Мне плохо, но свежий воздух немного отрезвляет меня. Я понимаю, что если в самое ближайшее время не узнаю имя автора – эта книга убьет меня. Уже через полчаса Гёба открывает мне дверь.

– Привет, – говорю я.

– Здорово! Ты что здесь делаешь?

– Впустишь-то?

– Я вообще-то не один, но…

– Я ненадолго. Выпить есть?

– Тебе, может, уже хватит?

– Выпить, говорю, есть?

– Только водка.

– Холодная?

– Ледяная.

– Сколько?

– Две бутылки.

– Можно разговаривать.

Мы садимся в кухне. Все чисто, убрано, в тарелке свежие фрукты. Чувствуется женская рука. Я смотрю на закрытую в спальню дверь.

– Кто она?

– Не важно.

– С каких это пор у тебя такая чистота?

– Да вот, стараюсь, чтобы микробов не было.

– Ничего себе. Сам прибираешься?

– Да нет, конечно, – женщина приходит.

– Ее и трахаешь?

– Не неси чушь!

Я смотрю на закрытую дверь. Гёба наливает. Мы выпиваем. Правой ладонью я прикрываю губы. Ставлю рюмку на стол. Левой Гёба наливает еще. Мы выпиваем. Вновь. Я вытаскиваю шило и кладу на стол.

– Узнаешь?

– Да, я видел его у тебя дома.

– Ты рылся в моей квартире?

– Нет, когда заходил – оно всегда лежало у тебя на столе, рядом с книгами.

– Налей.

– Ты бы хоть закусывал…

– У тебя, кретина, забыл спросить.

Я прикусываю палец. Пытаюсь оторвать заусенец. Смотрю на дверь. Гёба смотрит на меня. Мы выпиваем. Я вытираю губы:

– Гёба, а чем ты сейчас вообще занимаешься?

– Что ты имеешь в виду?

– Да вообще, по жизни?

– В каком это смысле? Тем же, чем и всегда. Фильм вот с тобой собираюсь снимать.