Заначка на черный день

За дверью шептались. Кто-то виновато и горячо оправдывался. Я продолжала трезвонить, и уже соседи по площадке выглянули и предложили вызвать милицию. Маргарита их успокоила. После слов о милиции в квартире соседа произошли какие-то движения, замок щелкнул, и дверь осторожно приоткрылась. В узенькую щель просунулась весьма широкая морда — типичный уличный «биток», с толстой золотой цепью на неохватной шее, только без привычной наглой мины. В серых бесцветных глазках, затерявшихся где-то под покатым лбом, я неожиданно для себя увидала слезы — и даже опешила от неожиданности. Неужто у меня провалы в памяти, и я уже успела садануть его молотком?

Пока я, опустив взгляд, недоуменно разглядывала свое орудие, «биток» странно дернул головой, точно кто-то невидимый за дверью наподдал ему в загривок, сглотнул слюну, обозрел нас умоляюще и обратился к Маргарите, которую узнал.

— Я понял… я все просек… — промямлил он. — Не надо шума…

— Это вам не надо шуметь, молодой человек! — решительно, но недостаточно грозно сказала я. — У вас соседка — пожилая женщина, уважайте ее покой!

— Я усек, тетка… — снова глотая слюну, забормотал «брателло». — Все путем будет…

— И попросите прощения за свое поведение!

Тут его блеклые гляделки полыхнули вдруг лютой злобой, он рыпнулся было что-то ответить, но тотчас сник, опустил голову, покраснел, как невеста, и с навыками матерого второгодника промычал в пол:

— Извините… я больше не буду…

— То-то же! — торжествуя, крикнула я, но он уже закрыл дверь. Я обернулась к перепуганной Маргарите. — Видала? Вот так с ними надо! Если еще будет шуметь, скажи, что меня позовешь!

Мы с победой вернулись в квартирку Марго; подруга преданно дышала мне в макушку.

Она безропотно принесла отвертку, уверовав в мои неисчерпаемые таланты. Я присела, приноровилась у вырванной розетки — но тут как раз и подстерегали меня некоторые трудности. Оказывается, для того, чтобы починить розетку, мало быть настоящей женщиной и слона на скаку останавливать. Эти увертливые проводочки с маленькими винтиками никак не давались мне в руки. Ругнувшись и уронив отвертку на пол, я попробовала покрутить винт ногтем, но только ободрала маникюр. Вдобавок меня ощутимо тряхнуло током!

— Да, с молотком я куда лучше управляюсь, — задумчиво сообщила я Маргарите, расположившейся у меня за спиной на маленьком детском табурете.

Наступила тишина, и из вывернутого розеточного гнезда до нас донеслись глухие мужские голоса.

4

Кто-то очень энергичный, сдерживая распирающую его ярость, щеголяя выдержкой, с наигранной вежливостью произнес:

— А ты еще раз расскажи. Я хочу, чтобы все здесь знали, с каким мудлоном мы имеем дело. Чтобы не жалели тебя, когда ляжешь в круглую яму!

Последовал глухой удар и сухой стук — жертва ударилась затылком о стену рядом с тем местом, где притаились мы с Маргаритой. Видимо, хозяин квартиры сидел или полулежал, привалившись спиной к стене. Маргарита испугалась, широко открыла было рот, чтобы что-то вякнуть. Я успела показать ей кулак и покрутила пальцем у виска.

— Я же не знал… — с неподдельным ужасом в голосе говорил за стенкой «биток» своему палачу. — Я же не знал, что такая сучка попадется!.. Братва!.. Падлой буду, не знал! Дури накачала в стакан! Не помню ничего, Ладо!..

— Кто смотрящий на перекрестке? — рыкнул тигром тот, кого «биток» называл Ладо. — Почему опять курвы клофелинят?!

— Ты туда Пашу-слесаря поставил… — с осторожным почтением ответили ему из глубины комнаты. — С ним перебазарили уже… Это не его сучки. Он своих перед выходом шмонает, как опер. Залетная попалась, не наша.

— Как выглядит?!

— Я же говорю — не помню! — в отчаянии простонал «биток» и завыл: — Не помню я-а-а!..

Но поканючить ему не дали. Ладо, судя по звукам, принялся бить его ногами.

— Вызывай милицию! — еле слышно прошептала я Маргарите. — Они его убьют! Только не говори, откуда звонишь! Скажи — из окна соседнего дома тебе видно! Только тихо!

Маргарита, округлив в ужасе глаза, часто закивала, с грацией бегемота сползла с табуреточки на пол и на карачках двинулась на кухню, отставив громадный зад, стуча локтями и коленками по полу, точно лошадь Буденного по булыжнику Красной площади. Тапки с нее слетели. Левой ступней она зацепилась за провод телевизора и потянула его за собой, угрожая своротить доисторическую «Радугу» с тумбочки на пол. Я метнулась к устремившемуся за хозяйкой телевизору, обняла его, точно родного, и припала к экрану всем телом, удерживая чертов ящик на месте, а ногой, вытянувшись, пребольно пнула Маргариту в то самое откляченное место, которым она обычно думает, когда не преподает свой «великий, могучий и свободный».

— Ой! — воскликнула эта пугливая отрыжка коммунизма в голос, растянулась на полу во весь рост и оглянулась на меня виновато, точно нашкодивший щенок сенбернара на строгую хозяйку.

Я обмерла, вся обратившись в слух. На наше счастье Ладо и его помощники трудились над хамоватым соседом и ничего не слышали. Утомившись, они сделали перерыв в этом полезном упражнении, и тут Ладо сказал фразу, от которой весь мир в моих глазах перевернулся.