Заначка Пандоры

— Возвращаемся? — сипло спросил Ковальский.

— Вместе! — ответил я, не спуская глаз с трещинки в земле.

Я сделал несколько выдохов, сосредоточился на новом ориентире и постарался его не упустить. Но ничего не получилось. Три шага вперед, снова ощущение соринки в глазу, легкое дуновение ветра, призрачное движение в темени леса… Глаза непроизвольно дернулись, а когда я проморгался, то готов был выругаться. Картинка сменилась…

— Солнце! — сказал Юджин.

Черт, как я сразу не заметил! Пару секунд назад, когда мы отступали к внутренней границе просеки, солнце светило слева, а теперь оно немыслимым образом оказалось с противоположной стороны.

— Мы идем по кругу!

— Но это нереально…

Тут я затих, потому что увидел свои зарубки. И Юджин тоже увидел. Впечатление было сильное, слов просто не нашлось. Помеченные кактусы торчали метрах в десяти левее и сзади. Боб тихонько свистнул, разглядев что-то на земле, и успел сделать два шага, прежде чем я поймал его за рукав. Я не мог бы поручиться, но в крошечный промежуток времени, когда моя рука уже касалась его кожаной куртки, а Боб приподнял ногу, вся его громоздкая фигура слегка сместилась, точно дернулась картинка в телевизоре.

— Не отходи от нас! Только все вместе!

— Там что-то лежит!

— Пусть лежит, не отходи.

— Колдовство какое-то… Это трупик, зверек маленький, но я его уже видел. Мы проходили его, когда шли через овраг, а теперь он снова сзади остался…

— Может, это другой? — на всякий случай предположил я, хотя можно было и не спрашивать. — Давайте развернемся, попробуем вернуться назад!

Полчаса назад я ничуть не сомневался, что с завязанными глазами найду полянку, где мы оставили мертвую карлицу. Через пару десятков метров должен был начинаться пологий склон овражка, а за ним, в просветах деревьев, — полоса степи, где мы спасались от вертолета. Она так и не появилась. Я считал шаги. Мы шли в затылок друг другу двадцать метров, затем еще двадцать, и вокруг действительно поднялись деревья, вернулась чавкающая жижа под ногами, но не было ни оврага, ни следов Аниты…

— Мы идем по кругу… — безнадежно повторил Ковальский.

Я задрал голову. Сквозь пляшущие просветы листвы слева сочился солнечный свет.

— А вон впереди просека, — беззвучно прошептал Боб.

— И твои зарубки…

После этого мы сделали еще три попытки. Гуськом, шеренгой, в шахматном порядке, опасаясь отдаляться друг от друга больше, чем на метр.

— Ты думаешь, это наркотик? — спросил Роберт.

Я перестал что-либо соображать и честно в этом признался.

— У тебя болит голова?

— Не то слово… Пошевелить не могу.

— У меня тоже. И часы можно выбрасывать. Магнитная аномалия?

— Вроде того.

Мы затравленно озирались. Впервые в жизни мне изменило чувство пространства. Как-то раз мы с Пеликаном трое суток шли через горы, шли исключительно ночью, без связи и вдобавок тащили на себе… неважно, кого. Того, кого надо было вытащить. Тогда положение было ничуть не лучше, но не возникало и тени сомнения, что выйдем на побережье, в точку, где дожидались гидрокостюмы. А нынче я заблудился в трех пальмах, смех и грех. Если американец прав и по следу идут не те лесные братья, что штурмовали фазенду Мигеля, то смеяться скоро расхочется.

— Предлагаю прекратить строевую подготовку и обдумать всё спокойно, — сказал я.

Меньше всего мне нравилась идея командовать нашей маленькой компанией, но следовало как-то разобраться в обстановке. Мы выбрали кочку посуше и уселись в кружок. Видок у моих попутчиков был до того очумевший, что так и тянуло рассмеяться. Но веселья не получилось.

— Мы кружимся в узком коридоре, — заметил Юджин. — Не можем ни вернуться назад, ни продвинуться вперед.

— Согласен, — кивнул я. — Какие предложения?

— Зачем она это делает? — тоскливо спросил Роберт.

— Возможно, она тут ни при чем…

— Ты же ученый? — сказал я. — Выдвини идею. Я не верю, что нас местный леший водит. Какие-то вредные испарения?

— Нет, не думаю, — Ковальский пожевал губами, потрогал подсыхающий шрам на щеке. — Сперва я склонялся к мысли о физической аномалии. Звучит довольно дико… Я предположил локальное искривление пространства. В некоторых теоретических работах такие вещи допускаются…

— И что? Мы тут сообща искривимся?

— Нет! — Он помотал головой. — Эта идея не годится. На Земле никто не отменял старину Евклида. То, о чем я говорю, прогнозируется в районах космических черных дыр…

— Тогда что?

— Скорее всего, та же причина, что вызывает головную боль, дезориентирует «посторонних», препятствует им проникнуть в район. Очевидно, внешний круг леса можно преодолеть лишь в связке с рецептором. Мы прошли благодаря Инне…

— И теперь застрянем тут навсегда? — Я начал прикидывать, удастся ли после дождя поджечь лес.

— Мужики, а вдруг она так же потерялась и не может нас найти? — у Боба было свое на уме.

— Уймись! — сказал я. — Она нарочно оторвалась.

Почему-то эта простенькая реплика вернула Юджину способность рассуждать логически.