Заначка Пандоры

Нервы натянулись струнами. Ковальский шарахался от каждого громкого звука. Вдобавок бесило незнание языка: он свободно изъяснялся на испанском, не забыл еще русский, но немецкая речь доводила его до ручки. Сидя в парикмахерском кресле, Юджин дергался от ежеминутных объявлений по радио. Он убеждал себя, что это всего лишь реклама новых товаров и в любом крупном магазине имеется громкая связь, но не мог удержаться и, переодеваясь, выглядывал наружу: вдруг сейчас все забеспокоятся, станут заглядывать друг другу в лица в поисках указанных примет… Полный идиотизм, паранойя!

В очередной раз пришлось попотеть возле банкомата. Нет лучшего способа заявить о себе, как потребовать собственные деньги. С одной стороны, еще оставалась достаточная сумма казенной наличности, но Ковальский не был уверен, что принесет завтрашний день и удастся ли воспользоваться собственными сбережениями. Он уже ни в чем не был уверен.

Садясь в такси, Юджин взвешивал все «про» и «контра». Довериться в этом городе больше некому. Однако в одиночку задачу ему не осилить, а более заинтересованную личность не найти. Он оказался неплохим парнем, этот Кон, достаточно уравновешенным и не из тех, кто зарывает голову в песок. Людей, проникших в его квартиру, Кон воспринял вполне дружески и пытался накормить отварным картофелем с сельдью.

— Алло, Роберт? Это я, Юджин.

— Да, да, узнаю, — Кон за трубку схватился сразу, значит, домой она не вернулась…

— Пожалуйста, говори как можно тише, отвернись и прикройся рукой. Ты один?

— Да, я отвернулся. Один, в садике. Инны нет. Вы ее не нашли?

— Пока нет, но я сумею ее найти, если ты мне поможешь.

— Я же сказал: всё, что в моих силах. Зачем повторяться?

— Роберт, слушай внимательно. Я говорю из будки, времени очень мало. Встретимся там, где вы с Инной покупали картину, помнишь, ты рассказывал? Не называй вслух! Теперь следующее. Нам понадобятся машина и квартира дня на два. Но не твои, и чтобы никто не смог тебя там найти. Никто! Сможешь придумать?

— Сделаем.

— Это не всё. Рядом не должно быть трамвайных путей, не должно вестись земляных или строительных работ. И никаких высоковольтных линий.

— Понял, нет вопросов. Слушай, я тут тоже кое-что откопал, я теперь знаю, с кем она пропадает…

— Всё потом. Я жду тебя, постарайся доехать так, чтобы за тобой никто не мог проследить. Понимаешь?

— Пулей лечу!

Ковальский положил трубку. Отсюда, из будки, было удобно наблюдать за входом в галерею. Внезапно вспомнил главное.

— Роберт? Это снова я. Этим телефоном больше не пользуйся, совсем. Выкини его прямо сейчас, купим тебе новый.

— Хорошо, Юджин…

Ковальский потерся лбом о прозрачную стенку кабины, сунул в зубы сигарету. До сегодняшнего дня он курил лишь на вечеринках. Однако новый образ требовал и новых привычек. Он всмотрелся в свое отражение, представил себе отвращение на лице Лайзы, встреть она его таким вот стриженым блондином, да к тому же в дымчатых очках и с детским рюкзаком на плече.

— И еще один момент, Роберт. На всякий случай…

«Когда требуется выжить, недоверие важнее отваги», — сказал себе Ковальский и проверил, легко ли выпадает в ладонь нож.

Нож выпадал прекрасно.

16

ФЕРЗЬ

ЦЕНА ВОПРОСА

Кабинет имел непривычную форму, плавно изгибался, точно клюшка для гольфа, так что вошедший некоторое время оставался в одиночестве. Предупредительный молодой человек проверил пропуск, доложил о прибытии и бесшумно притворил сзади тяжелую двойную дверь. В последний момент ухо уловило короткий негромкий писк, означавший, что заработал электронный блокиратор замка, и вновь открыть двери можно, только введя специальный код.

Вдоль стен тянулись плотные, салатного оттенка портьеры, светильники в форме узких факелов рассеивали матовый свет в потолок. Посетитель очутился в этой тихой комнате в четвертый раз и не обнаружил изменений. Это ему понравилось. Та же строгая линия книжных шкафов по бокам, те же неброские акварели и портреты основателей государства. Всё функционально и уютно, без излишнего напыщенного официоза. Даже обязательного стола заседаний тут не было, столы заседаний не располагают к откровенности.

В конце темно-зеленой ковровой дорожки, вдоль низкого стеклянного стола сидели четверо. Три глубоких кожаных кресла напротив пока пустовали. Из ближнего легко поднялся поджарый, седеющий мужчина в очках без оправы. Лиц остальных посетитель разглядеть как следует не удавалось, так уж была сконструирована система освещения. Впрочем, посетитель знал, что когда сядет и отодвинется на пару дюймов назад, его лицо также окажется в тени. Маленький вежливый штрих. Когда-нибудь надо и у себя так устроить.

— Мистер Юханссон.

— Сэр.