Занавес

Мне было интересно, Гастингс, почувствуете ли вы истину. Да! Ваше первое, самое первое подозрение пало на Нортона. И вы были правы! У вас не было оснований, просто какое-то предчувствие, но вы были близки к разгадке. Нортон — именно тот человек.

Я очень тщательно проследил весь его жизненный путь. Он был единственным сыном властной, деспотичной женщины. Ему так и не удалось самоутвердиться. Нортон слегка хромал, поэтому в период обучения в школе не мог участвовать в спортивных играх.

Вы рассказывали мне о том, как в школе его осмеяли за то, что ему стало дурно при виде мёртвого кролика. Это очень важное обстоятельство. Именно этот инцидент, как мне кажется, наложил на него глубокий отпечаток. Он терпеть не мог кровь и насилие и, естественно, его чувство собственного достоинства было затронуто. Он стал ждать момента, вначале подсознательно, чтобы показать себя храбрым и жестоким человеком.

Думаю, ещё в молодости он обнаружил свою способность влиять на людей. Он — хороший слушатель, спокойный, симпатичный человек. Нортон нравился людям, хотя, в то же самое время, они практически его не замечали. Вначале он негодовал, а затем стал пользоваться этим. Он понял, насколько просто с помощью правильно выбранных слов и фраз влиять на людей. Для этого нужно только одно — понять их мысли, тайные желания, состояние духа.

Понимаете ли вы, Гастингс, что такое открытие может вызвать жажду власти? Таков и он — Стивен Нортон, человек, которого все любят и в то же время презирают, — человек, который может влиять на мысли людей и побуждать их (заметьте!) к преступным действиям.

Я могу представить, как возникла у него эта страсть.., и постепенно патологическая любовь к насилию, к преступлениям, совершить которые он сам физически был не способен.

Эта страсть росла и росла, пока не превратилась в навязчивую идею, в необходимость. Это подобно наркотику, Гастингс, подобно опиуму или кокаину.

Нортон, этот любитель природы, в душе был садистом. Подобно наркоману он жаждал боли, нравственной пытки. Это проявление эпидемии, разразившейся в мире в последние годы — Lappetit vient en mangeant[30].

Этот аппетит поддерживается двумя страстями — жаждой насилия и жаждой власти. У Нортона в руках были ключи к жизни и смерти.

Подобно любому рабу наркотиков он нуждался в постоянном пополнении своих запасов. Он находил жертву за жертвой. Я проследил только пять его преступлений, но их было, я в этом уверен, гораздо больше. И в каждом случае Нортон играл одну и ту же роль. Он знал Этерингтона; провёл целое лето в деревне, где проживал Риггс, и даже выпивал с ним в местном кабачке. Во время круиза он познакомился с Фрэдой Клэй, навёл её на мысль о том, что смерть её старой тётки действительно будет лучшим исходом, — и для её тётушки, так как освободит её от страданий, и для самой Фрэды, так как обеспечит ей жизнь в своё удовольствие. Он был другом Литчфилдов. В разговоре с ним Маргарэт Литчфилд вдруг представила себя героиней, освобождающей сестёр от пожизненного заключения. Я не верю, Гастингс, что кто-нибудь из этих людей совершил бы преступление, если бы не влияние Нортона.

И вот мы переходим к событиям в Стайлзе. В течение некоторого времени я шёл по следу Нортона. Как только он познакомился с семейством Фрэнклинов, я сразу же почувствовал опасность. Вы должны понять, что он принимался за дело только там, где разлад был уже налицо. Возьмём, к примеру, «Отелло». Я всегда считал, что Отелло был убеждён (и возможно правильно!), что любовь Дездемоны к нему — это страстное обожествление молодой девушкой известного героя — воина, а не уравновешенная любовь женщины к мужчине. Отелло наверняка понимал, что на самом деле Дездемона любит Кассио и со временем осознает это.

Фрэнклины представляли для Нортона прекрасное поле деятельности. Возможны любые варианты! Вы, Гастингс, без сомнения уже поняли (об этом можно было бы догадаться сразу), что Фрэнклин был влюблён в Джудит, а она в него. Его грубость, привычка не смотреть на неё, отсутствие учтивости должны были подсказать вам, что этот человек уже долгие годы любит вашу дочь. Фрэнклин, однако, — человек высокой нравственности, человек с сильным характером. Речь его лишена сентиментальности, однако он — человек определённых принципов, согласно которым мужчина должен быть с женой, которую он сам выбрал.

Джудит, я думаю, вы могли это и сами заметить, была несчастна в своей любви к нему. В тот день, когда вы разговаривали с ней в розарии, ей показалось, что вам всё известно. Вот чем объясняется её яростный взрыв. Такие характеры не терпят жалости или сочувствия. Это всё равно, что бередить открытую рану.

Затем она поняла, что вы думаете на Аллертона. Для неё это было лучше! Тем самым она огораживала себя от ненужного сочувствия. От отчаяния она флиртовала с Аллертоном. Она знала, что это за человек. Он развлекал её, но ни малейшего чувства к нему у неё не было.