Занавес молчания

— Я законопослушный гражданин, Йохан.

— Неужели? — Теперь расхохотался Фолкмер. — Это самая удивительная новость.

— Да, — спокойно подтвердил Pay. — В отличие от тебя, мне не доставляет никакого удовольствия нарушать закон.

— Но приходится, а?

— Увы. Большая игра диктует условия.

— Ничего, Рольф, скоро мы напишем свои законы.

— Ты не упустишь случая нарушить и их.

— Обязательно, — пообещал Фолкмер. — Для того их и стоит писать…

Он подошел к Pay, хлопнул его по плечу, и они засмеялись уже вместе.

14

20 февраля 2001 года

10 часов утра

Рольф Pay листал цветные проспекты в роскошной приемной президента концерна «Траттниг». Прервала это увлекательное занятие стандартно-клишированная секретарша (Pay всегда хотел побывать на фабрике, где их штампуют, он был убежден, что существуют такие фабрики).

— Прошу вас, господин Pay. В вашем распоряжении десять минут.

Pay подмигнул девушке и открыл дверь в кабинет.

Гюнтер Фроймюллер, которому было семьдесят лет, выглядел на свои годы. Он сидел за монументальным столом, где телефоны, письменные приборы и монитор смотрелись столь же монументально. От стола и его хозяина веяло холодом власти, холод застыл и в синих глазах Фроймюллера, когда тот поднял их на вошедшего.

— Слушаю вас, господин Pay. Мне передали, что…

— Да, да, — перебил Pay так, словно перед ним был не один из могущественнейших промышленников страны, а его старый школьный приятель. — Я пришел спасти ваш концерн, господин Фроймюллер.

Брови президента взметнулись.

— Вот как?

— Да. — Pay сел и положил ногу на ногу. — Ни для кого не секрет, что дела концерна «Траттниг» идут так себе, верно? Скажу больше, концерн дышит на ладан.

— Я думал, — невозмутимо заметил Фроймюллер, — что это как раз секрет.

— Может быть, — поправился Pay, — я неточен, говоря «ни для кого». Но для моих друзей — нет, не секрет. Кризисные явления, промышленный спад, конкуренты наседают — «Ауди», «Фольксваген», «БМВ», «Сааб», американцы, японцы… Что же спасет «Траттниг»? Отличная идея — ставка на новую конкурентоспособную машину «Винес Вирбел». Превосходная идея, и машина хороша, поздравляю! Но беда в том, что в спешке ваши головотяпы наворотили таких ошибок в проекте, что рабочие на заводах просто не могли качественно собирать рулевое управление. Ну, бывает, и у «Мерседеса» бывает… Вы слышали, что они отзывают машины с рынка из-за проблем с подушками безопасности? Но ваша проблема посерьезнее — три аварии по вине концерна. Возможно, в иной финансовой ситуации вы бы легче выстояли, но сейчас это почти крах. Шанс еще есть, но последний. Вы отзовете машины, проведете внутреннее расследование, объявите о наказании виновных и об устранении недостатков… Так вы намерены действовать?

— Вы адвокат, господин Pay, — сказал Фроймюллер, не изменившись в лице, — и знаете, что я могу действовать только так.

— Но доверие подорвано. Еще одна, всего одна авария по сходной причине после возобновления продаж «Винес Вирбел», и все, конец. Вы это понимаете?

— Разумеется. Ваши предложения?

— Они очень просты. После выполнения вами одной моей просьбы я позабочусь о репутации концерна. В противном случае, боюсь, аварии неизбежны.

Фроймюллер побагровел:

— Вы шантажист! Я вызову полицию!

— Не думаю, что мне есть о чем разговаривать с полицией, ведь я всего лишь представляю интересы одного моего клиента… Но воля ваша. Выслушайте, а потом вызывайте, согласны?

— Говорите, — прохрипел Фроймюллер, не сводя с Pay ненавидящих глаз.

— Прежде всего, я не требую денег. Будь это так, вот тогда имело бы место преступление, шантаж. Полиция взялась бы за расследование, и при получении денег мой клиент был бы арестован. В таких случаях не спасают ни анонимные переводы, ни номерные счета. Неужели вы полагаете, что я, доктор юриспруденции, проявил бы подобную самоубийственную глупость?

— Что же вам нужно?

— Имя и адрес.

— Что, простите? — удивился Фроймюллер.

Pay вырвал листок из записной книжки, написал на нем имя и подтолкнул листок по столу к Фроймюллеру.

— Мне нужно знать, как зовут теперь этого человека и где он живет.

Президент всмотрелся в четкие угловатые буквы:

— Нет! — Он смял листок в кулаке. — Только не это… Я не хочу больше иметь с этим ничего общего!

— Но вам придется, господин Фроймюллер.

— Я не могу, — простонал президент. — Он дознается, что информация исходила от меня…

— Положитесь на мою скромность.

— При чем тут ваша скромность! Нет, Pay, вы ошиблись. Ваши усилия напрасны… Лучше крах. — Глаза старика загорелись. — А почему, собственно, крах? Вы тут фактически признались, что машины испортили ваши люди. Это нельзя, невозможно сделать так, чтобы совсем не оставить следов! При первых, поверхностных осмотрах эксперты заблуждались. Я добьюсь новой независимой экспертизы…

— Кто ей поверит? — Pay передернул плечами. — Подумаешь, новая экспертиза… Или никто не знает, как такие экспертизы покупаются вами, циничными воротилами? А впрочем, я не возражаю. После так называемой независимой экспертизы аварии будут выглядеть еще убедительнее.

— Я найду ваших людей!