Занавес опускается: Детективные романы

Это было единственное происшествие, всколыхнувшее вялое течение длинного дня. После ленча пассажиры разошлись по своим каютам, и Аллейн позволил себе часика два вздремнуть. Он, как и рассчитывал, проснулся к четырем и спустился к чаю. Никто из пассажиров не мог пошевелить от изнеможения языком. Дейл, мистер Макангус и мистер Кадди словно бы договорились замять происшедшее днем. Купание мистера Мэрримена закончилось для него новым солнечным ожогом. У него был вконец больной и озабоченный вид. Казалось, он не в состоянии даже спорить. Неожиданно к нему подошла Джемайма и кротко опустилась на колени перед его креслом.

— Умоляю вас, позвольте Тиму себя осмотреть, — сказала она. — Или хотя бы примите таблетку аспирина. Я вам сейчас принесу, ладно?

Девушка положила ладонь на его руку, но он поспешно ее отдернул.

— Думаю, у меня какое-то легкое инфекционное заболевание, — объяснил он свое столь резкое движение. — Однако спасибо вам, дорогая.

— У вас жуткий жар.

Джемайма ушла и вскоре вернулась с аспирином и стаканом воды. Мистер Мэрримен согласился принять три таблетки и сказал, что хочет прилечь. Он встал, и все заметили, что его буквально шатает из стороны в сторону.

— Надеюсь, это не заразно, — сказал мистер Кадди.

— Если у него заразная болезнь, он не имеет права выходить на люди, — тут же завелась миссис Кадди. — Как ты себя чувствуешь, дорогой?

— Нормально, дорогая, — отозвался ее супруг. — Мое легкое недомогание благополучно завершилось, — добавил он, обведя взглядом всех присутствующих. — Теперь я беззаботен, как канарейка. Мне так нравится жара. И вообще тропики, мне кажется, действуют на человека возбуждающим образом.

Это высказывание было встречено благоговейной тишиной.

— Вы все видели? — нарушил ее мистер Макангус и демонстративно повернулся к мистеру Кадди спиной. — Сегодня вечером нам покажут кино. Только что на шлюпочной палубе повесили афишу.

Его объявление было встречено без особого энтузиазма.

— Это расстроит нам канасту, — пробормотал отец Джордан на ухо Аллейну.

— Как здорово! — воскликнула миссис Диллинтон-Блик. — А на чем же мы будем сидеть?

— Наверное, в своих креслах на крышке люка, — пропел мистер Макангус и сделал шаг в ее сторону. — Великолепная идея! А вам следует лечь в шезлонг. Вы будете похожи на Клеопатру в своей барке, окруженную рабами, главным образом языческого происхождения.

— Ах, господи! — Она всплеснула руками.

— А что за фильм? — поинтересовался Дейл.

— «Отелло». В главной роли — великий американский актер.

— Мистер Мэрримен будет доволен, — заметила Джемайма. — Ведь это его любимая пьеса. Если, конечно, ему понравится игра актеров.

— Я не думаю, что ему можно выходить на люди, — тотчас же возразила миссис Кадди. — Он должен считаться с остальными.

— Кино будет на открытом воздухе, — возразила мисс Эббот. — А вам вовсе не обязательно садиться рядом с мистером Мэррименом.

— Как чудесно! — воскликнула Джемайма. — Орсон Уэллес в роли Отелло!

— Лучше бы нам показали хороший мюзикл, — ворчала миссис Кадди. — Верно, дорогой?

Мистер Кадди ей ничего не ответил. Он не сводил глаз с миссис Диллинтон-Блик.

Кинематографическая версия «Отелло» уже завершала свою торжественную поступь, сопровождаемая негромкими проклятиями мистера Мэрримена в адрес Орсона Уэллеса.

В первом ряду прерывисто дышал капитан Бэннерман, у миссис Диллинтон-Блик дрожал подбородок, а Дейл то и дело восклицал: «О, нет!» Аллейн был буквально потрясен картиной, но мог уделять экрану лишь сотую долю своего внимания.

Остальные пассажиры разместились позади капитанского кружка. Офицеры сидели в сторонке. Деннис и стюарды стояли сзади.

Море было необычайно спокойным, звезды сияли по-особому выразительно. Экран струился во мраке, жил особенной жизнью, такой не похожей на окружающий мир.

Задую свет. Сперва свечу задую.
Потом ее. Когда я погашу
Светильник и об этом пожалею, —
Не горе — можно вновь его зажечь.

Джемайма затаила дыхание. Тим нашел в темноте ее руку и сжал в своей. Ими теперь владела одна мысль — как чудесно вслушиваться вдвоем в эту музыку стиха.

На свете не найдется Прометея,
Чтоб вновь тебя зажечь, как ты была.

— Прометея, — с чувством повторил отец Джордан.

В финале экран был не таким темным, как того требовало действие пьесы. Всю его поверхность заняло огромное страдальческое лицо.

Дай эту ночь прожить! Отсрочь на сутки!
…Только полчаса!
Нет. Поздно. Решено.
Еще минуту!
          Дай помолиться!
Поздно чересчур.

[20]

Белое покрывало, подобно савану, окутало лицо Дездемоны.