Занавес опускается: Детективные романы

— Как выглядела? А разве милейший дядя Томас вам ее не передал?

— Она была чистая или грязная?

— Ах, голубчик, грязная не то слово! Они попросили меня ее открыть, и я с ней сражался, как только мог. Комочки отравы летели мне прямо в лицо. Было до того страшно, ужас! Но крышка так и не поддалась.

— Кто первый предложил устроить обыск?

— А вот этот вопрос посложнее. Конечно, можно допустить, что когда мы размышляли над появлением той жуткой книжицы в судке для сыра (скажу вам сразу: лично я считаю, что это работа Панталоши), то все хором, не сговариваясь, вскрикнули: «Крысиная отрава!» — и в едином порыве вступили на тропу войны. Но в такое трудно поверить, правда? Насколько я помню, кто-то тогда сказал: «Все же нет дыма без огня», и Полина — да, это была Полина — спросила: «Но откуда она могла взять мышьяк?», и тогда Милли (моя мама) — а может быть, это был даже я — вспомнила про исчезнувшую банку с крысиной отравой. Короче говоря, как только упомянули крысиную отраву, Полина и Дези завопили, что надо немедленно обыскать покои преступницы. Кстати, вы бы видели ее гнездышко! Ах, милейшая Соня. Впрочем, милейшая с оговорками. Спальня — буйство ядовито-розовых оборок, надругательство над шелком и тюлем, кругом таращатся куклы: они у нее и на подушках, и верхом на телефонах — представляете картинку?

— Мне бы очень хотелось взглянуть на тот чемодан, — сказал Родерик.

— Да что вы? Чтобы снять с него отпечатки пальцев, да? Естественно, вы его получите. И вероятно, вы не хотите, чтобы об этом знала Соня?

— Да, нежелательно.

— Я сейчас же сбегаю наверх и сам вам его принесу. Если Соня у себя, скажу, что ее зовут к городскому телефону.

— Спасибо.

— Тогда я пошел?

— Одну минуту, сэр Седрик, — остановил его Родерик, и Седрик с тем же подкупающим вниманием снова придвинулся ближе. — Объясните, зачем вы вместе с мисс Соней Оринкорт разыграли целую серию шуток над вашим дедом?

Смотреть, как у Седрика отливает от лица кровь, было малоприятно. Веки и мешки под глазами приобрели лиловый оттенок. Возле ноздрей пролегли бороздки. Бесцветные губы надулись, а затем разъехались в кривой ухмылке.

— Ах, вот, значит, как! — Седрик захихикал. — Что и требовалось доказать. Выходит, милейшая Соня вам все рассказала? — И после секундного колебания он добавил: — Если вас интересует мое мнение, мистер Аллен, то я считаю, что этим признанием милейшая Соня сама вырыла себе яму.

2

— Вероятно, я должен вам кое-что объяснить, — помолчав, сказал Родерик. — Никаких заявлений по поводу этих розыгрышей мисс Оринкорт не делала.

— Не делала?! — Эти слова прозвучали так резко, что, казалось, их произнес не Седрик, а кто-то другой.

Опустив голову, Седрик глядел себе под ноги, на ковер. Родерик увидел, как он медленно стиснул руки.

— Так идеально купиться! — наконец заговорил Седрик. — Ведь этот прием стар как мир. Что называется, с бородой. А я-то клюнул и продал себя с потрохами. — Он поднял голову. Лицо его успело вновь порозоветь, и в глазах застыла почти мальчишеская досада. — Только пообещайте, что не будете на меня так уж сильно сердиться. Я понимаю, это звучит по-детски, но умоляю вас, дорогой мистер Аллен, оглянитесь вокруг. Постарайтесь ощутить атмосферу, царящую в нашем. Домике-прянике. Вспомните, что представляет собой его фасад. Кошмарная архитектурная дисгармония. А интерьер — этот чудовищный викторианский коктейль! А пропитывающая все насквозь мрачная тоска! Особенно обратите внимание на эту тоску.

— Боюсь, я не совсем понимаю ход ваших мыслей, — сказал Родерик. — Вы что же, хотите сказать, что очки и летающие коровы, которых вы пририсовывали к портрету вашего деда, должны были оживить архитектуру и интерьер Анкретона?

— Но я ничего этого не делал! — протестующе закричал Седрик. — Портить такой ска-а-зочный портрет?! Поверьте, это не я!

— А краска на перилах?

— Это тоже не я. Миссис Аллен сама прелесть! Мне бы и в голову не пришло.

— Но вы по меньшей мере знали об этих шутках, не так ли?

— Я ничего не делал, — повторил он.

— А послание, написанное гримом на зеркале? И раскрашенный кот?

Седрик нервно хихикнул.

— Ну, это… это…

— Не отпирайтесь. У вас на пальце было пятно от грима. Темно-красного цвета.

— Боже, какое у нее острое зрение! — воскликнул Седрик. — Ах, дражайшая миссис Аллен! Как она, должно быть, помогает вам в вашей работе!

— Короче говоря, вы…

— Старец был наиболее ярким примером всей этой фантасмагорической напыщенности, — прервал его Седрик. — И я не мог устоять. Кот?.. Да, это тоже моя идея. Потому что очень смешно: в актерской семье даже кот красит усы — своего рода наглядный каламбур, понимаете?

— А шутка с надувной подушечкой?

— Излишне грубовато, конечно, хотя в этом есть что-то такое раблезианское, вы не находите? «Изюминку» купила Соня, а я — не стану отрицать, — я подложил ее в кресло. Ну а почему бы и нет? Если мне будет позволено протестующе пискнуть, то разрешите спросить, дорогой мистер Аллен, разве все эти шалости имеют хоть какое-то отношение к вопросу, который вы расследуете?