Занесенный клинок (ЛП)

Улыбка Этана расширилась, его глаза горели от радости и надежды, пока он следил за линией горизонта, ожидая, когда ребенок поднимется на холм. Он двинулся вперед, чтобы быть на шаг ближе к ребенку… Но поднялся ветер, и стало холодно. Земля содрогнулась, и мы снова оказались в Чикаго.

Куда бы мы ни переносились, теперь мы вернулись.

Я знала, что это было не по-настоящему, что ничего из того, что мы видели, не было реально, поэтому это нельзя было у нас забрать. Но это не имело значения. Печаль была молниеносной и глубокой, как океан, опустошая меня и причиняя боль, вырывая часть моей души, которая, как я знала, никогда не будет заполнена. Не тогда, когда я могла остаться в этом мире навсегда, ожидая, когда ребенок бросится в наши объятия.

Ребенок, чье существование больше не гарантировано.

Мою руку сжала другая рука, и я посмотрела на Этана, обнаружив тот же тоскующий взгляд на его лице. И спустя мгновение эта тоска сменилась пониманием. В том мире мы пробыли всего мгновение. И никто из нас не хотел возвращаться. Судя по лицам вампиров вокруг нас, мы были не единственными, кого это коснулось.

Неудивительно, что многие сказочные персонажи исчезли, ненамеренно (или умышленно) ступая на землю фей, никогда не возвращаешься. Они не были захвачены феями, или не в буквальном смысле слова. Они просто не хотели возвращаться. Они безропотно жили на Емейн Аблахе[59] целую вечность.

Я вполне уверена, что даже не слышала это название раньше. Но оно было скрыто в моих мыслях, как тайная записка, скрытое послание, которое я запомню на вечность, и место, в которое я, вероятно, никогда не вернусь.

Я перевела взгляд на Клаудию, заметив, что она знает, как минимум, часть из того, что мы видели, что мы испытали, а также увидела что-то, что походило на высокомерие.

Клаудия посмотрела на меня, и я обнаружила, что меня нервирует ее внимание. Ее глаза, казалось, видели слишком много.

— Ты многое видела.

Я покачала головой. То, что я видела — это не для нее. И у меня не было времени это сейчас рассусоливать, поэтому отодвинула эти мысли в сторонку.

— Что такое Емейн Аблах?

— Зеленая земля. Наша земля.

— У тебя снова есть доступ к зеленой земле, — сказал Этан, внимательно произнося каждое слово.

Клаудия кивнула.

— Я могу видеть дом, как показала вам. Физически я туда путешествовать не могу, но могу его видеть. Это… нечто новое.

— И ты здесь, чтобы показать нам, — проговорил Этан. — Чтобы продемонстрировать свою силу.

— Или похвастаться ей? — спросила я.

Мой тон нельзя было назвать дружелюбным, как и ее взгляд.

— Я решила пожертвовать своей связью, каким бы недостойным ни был получатель моего подарка. Сделка была заключена. Моя сила не должна была вернуться ко мне.

Ее глаза, такие ярко-голубые, потемнели, как море во время надвигающегося шторма. И в ее глазах был страх. Даже Клаудия, которая была необыкновенно эгоистичной и опасной, беспокоилась.

— Почему это происходит? — спросил Этан.

Ее брови приподнялись.

— Я здесь не для того, чтобы отвечать на твои вопросы, кровопускатель.

Выражение лица Этана оставалось неумолимым.

— И все же ты здесь. На моей территории, без позволения, чтобы добиться со мной аудиенции.

Клаудия зарычала, в ее глазах вспыхнул гнев.

— Вы не остановили ее, когда у вас был шанс.

Не возникало никаких вопросов относительно того, кого она подразумевала под словом «она».

— Наоборот. Мы остановили Соршу; люди позволили ей сбежать. Ты считаешь, что она — причина, почему вернулась твоя сила?

Впервые с тех пор, как я ее узнала, в выражении лица Клаудии была неуверенность.

— На этой земле есть сила. Сила, которую омраченная тенью девушка попыталась обуздать.

— Омраченная тенью девушка? — спросил Этан.

Но я поняла.

— Она имеет в виду Мэллори, — сказала я. На нее наложила тень темная магия. — Мэллори повернула вспять магию Сорши. От заклинания Сорши ничего не должно было остаться.

И это меня беспокоило — каким образом могла остаться магия, чтобы сотворить наваждения, если схватка в «Тауэрлайне» искоренила ее?

Идеально выбрав время, и прежде чем Клаудия смогла ответить, Мэллори и Катчер прошли через ворота и зашагали по тротуару.

Они остановились, когда подошли к нам, и глаза Мэллори расширились, когда она увидела сцену, которую представляла собой Клаудия.

На ее лице сменялись эмоции — замешательство, любопытство и, поскольку она, вероятно, ощущала глубину магии Клаудии, что-то похожее на жажду. Вроде потребности. Что-то, что, очевидно, было не так уж хорошо для женщины с пристрастием к темной магии.

— Мэллори, — резко произнесла я ее имя. Это подействовало так, как мне было нужно, и, кажется, выдернуло ее из кратковременного магического ступора.

— Привет, — сказал Катчер, кивнув Этану и Клаудии. — Мы не хотели помешать.

Но он явно находился здесь, чтобы вмешаться на случай, если фейри представляли угрозу. И пришел он с Мэллори, чтобы сдержать их.

— Вы не помешали, — ответил Этан. — Клаудия, это Катчер и Мэллори Белл. Клаудия — королева фейри.