Эпикур говорил: «…Самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как когда мы существуем, смерть еще не присутствует; а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем»[46]
. А. Н. Чанышев ему возразил: «Последнее, конечно, софизм. Эпикур закрывает глаза на то, что смерть — это прежде всего умирание, переход от бытия к небытию, а уже после этого небытие, которое не страшит Эпикура как мудреца»[47].Я всё-таки считаю, что прав больше Эпикур, а не А. Н. Чанышев.
Смерть — направленность к небытию, нежизни. В смерти акцент падает не на том, что находится еще внутри жизни, а на том, что вне ее, на небытии. А. Н. Чанышев акцентирует внимание на процессуальности смерти, на том, что она умирание, т. е. что она внутри жизни.
Я был бы согласен с А. Н. Чанышевым, если бы человек умирал всю жизнь. Но ведь это не так. Среднестатистический человек умирает лишь в конце жизни, на склоне лет, когда он уже решил основные задачи жизни (родил, воспитал себе подобных, работал-творил).
Конец жизни — это не сама жизнь. Он лишь ничтожная часть жизни, и в количественном плане, и в содержательном, качественном плане. Поэтому на 90–99 процентов смерть вне жизни, а не внутри ее. И поэтому, когда мы живем, смерти нет, а когда смерть есть, нас нет.
Жизнь
Быть или Иметь?
Часто можно встретить противопоставление обладания чем-либо и жизни-существования, что последнее важнее первого. Безусловно, определенный резон в таком противопоставлении есть. Мы порой остро-глубоко переживаем обладание или необладание чем-либо. И ставим
С другой стороны, если человек
Посеешь поступок — пожнешь привычку, посеешь привычку — пожнешь характер, посеешь характер — пожнешь судьбу
Эта поговорка — весьма древнего происхождения. Известна такая притча:
«Конфуций любовался в Люйляне водопадом; струи спадают с высоты в три тысячи жэней, пена бурлит на сорок ли. Его не могут преодолеть ни кайманы, ни рыбы, ни черепахи — морские или речные. Заметив там пловца, Конфуций подумал, что тот с горя ищет смерти, и отправил своих учеников вниз, чтобы его вытащить. Но тот через несколько сот шагов вышел из воды с распущенными волосами, запел, и стал прогуливаться у дамбы.
Конфуций последовал за ним и ему сказал:
— Я принял тебя за душу утопленника, но вгляделся: ты — человек. Дозволь задать вопрос: владеешь ли секретом, как ходить по воде?
— Нет, — ответил пловец. — У меня нет секрета. От рождения — это у меня привычка, при возмужании — характер, в зрелости — это судьба. Вместе с волной погружаюсь, вместе с пеной всплываю, следую за течением воды, не навязывая ей ничего от себя. Вот почему я и хожу по воде.
— Что означает „от рождения — это привычка, при возмужании — характер, в зрелости — судьба?“ — спросил Конфуций.
— Я родился среди холмов и удовлетворен жизнью среди холмов — такова привычка; вырос на воде и удовлетворен жизнью на воде — таков характер; это происходит само по себе, и я не знаю почему — такова судьба».