Занимательная Греция

МАШИНА. Было греческое слово механэ, означавшее «орудие», «приспособление»; от него пошло название науки механика. В дорийском наречии (с широко раскрытым ртом) оно звучало махана. Из этого наречия оно перешло в латинский язык, но переместило ударение и облегчило средний слог: получилось ма́хина. Из латинского слово перешло в польский, опять сменив ударение: махи́на; и во французский, сменив вдобавок средний согласный: машин. В русский язык оба варианта явились одновременно при Петре I и, как ни странно, опять с ударениями ма́хина и маши́на. Современное ударение и современное различие значений («неуклюжая громада» и «удобное приспособление») установились лишь к XIX в. Вот как путешествуют ударения.

ТАЙФУН — тихоокеанский ураган. Это китайское слово, означающее сильный ветер. Но когда англичане (веке в XVIII) стали записывать его латинскими буквами, то нарочно записали так, чтобы по-латыни оно читалось шифон. А Тифон в греческой мифологии был чудовищем в полмира величиной, нападавшим на самого Зевса; и шифоном греки (и римляне тоже) называли ураганный ветер. И вот смелые языковеды предполагают: греческое слово тифон перешло в арабское туфан (что значит «прилив»), арабские мореплаватели донесли его до китайских берегов, там оно вошло в китайский язык и из китайского было возвращено англичанами в греческую мифологию.

ШПАРГАЛКА. Наверное, это — самое неожиданное в нашем списке «старых знакомых» греческого происхождения. Было греческое слово спарганон, означало детские пеленки, а заодно всякую грязную и рваную ткань. В средние века оно перешло в латинский язык и стало произноситься спарганум, а в XVII в. — из латинского в польский, стало произноситься шпаргал и означать «измаранный клочок бумаги». Отсюда через украинские бурсы это слово благополучно достигло наших школ.

Часть шестая Александр и Александрия, или Греция подводит итог

Блажен овладевший знанием:

Нет ему ни народных бед,

Нет для него неправедных дел,

Пред взором его —

Бессмертный космос природы,

И откуда он встал, и как он стоит;

У такого в душе

Нет места недоброму помыслу.

Еврипид

Юность Александра

Александра Македонского трудно представить себе живым человеком — кажется, что он был мифологическим героем. Он прожил тридцать лет и три года. Он за десять лет покорил почти весь мир. Он был ученик мудрого Аристотеля и поклонник великого Гомера. Он был так прекрасен, что первым в Греции стал брить себе бороду, чтобы она не скрывала черт его лица. Вести о его подвигах прилетали в Грецию из дальних восточных земель и тут же становились легендами.

Рассказывали, будто в ночь, когда он родился, в городе Эфесе сгорел храм Артемиды — одно из семи чудес света, и это потому, что богиня Артемида была в тот час далеко, в македонской столице, и помогала царице Олимпиаде родить Александра. Храм сжег сумасшедший по имени Герострат: он был тщеславен и хотел покрыть свое имя славой, хотя бы и дурною. Его казнили, а имя его запретили произносить, чтобы его желание не исполнилось. Увы, это не удалось: дурная слава легка.

Александру было три года, когда Филипп установил власть над Фессалией, пять лет, когда тот овладел Фракией, десять лет, когда тот прошел за Фермопилы и был принят в Дельфах. Александр жаловался: «Отец все завоюет и ничего мне не оставит!»

Александр учился бегать, ездить верхом, владеть оружием. Бегал он быстрее всех. Филипп спросил его: «Хочешь бежать в Олимпии?» Александр ответил: «Да, если соперники будут цари».

Филиппу подарили коня, он был прекрасен, но так дик, что ни один наездник не мог с ним совладать. Вызвался подросток Александр. Он заметил, что конь боится своей собственной движущейся тени, направил коня против солнца, побежал с ним рядом, а потом неожиданно вскочил ему на спину. Конь взвился и понесся прочь; никто из свиты не мог его догнать. Когда конь и всадник вернулись, Александр был еле жив, конь весь в пене, но уже повиновался ездоку. Филипп поцеловал сына и сказал: «Ищи себе другого царства: Македония мала для тебя».

Конь этот стал любимым конем Александра и носил его во всех битвах. Звали его Букефал — «Бычья голова». Он умер, когда Александр воевал в Индии. Александр построил над его могилой город и назвал его Букефалой.

Аристотель рассказывал юному Александру, что по учению философа Демокрита таких миров, как наша Земля, существует бесчисленное множество. «А я не владею и одним!» — воскликнул Александр. «Демокрит засмеялся бы, услышав такие слова», — сказал ему Аристотель. Но Александр не смеялся.