Занимательная юриспруденция

Стоит отметить и одно тоже любопытное обстоятельство: в варианте 1994 года говорится о праве обороняющегося на причинение агрессору любого вреда. Через два года, уже в новом кодексе, слово “любого” исчезло. Это нельзя не отметить, ибо мы видим, что на протяжении истории законодательства о необходимой обороне, оно в целом расширяло понятие необходимой обороны, как право гражданина на оборону от неправомерного нападения. В данном случае оно сужает это право.

В действующем уголовном кодексе необходимой обороне посвящена статья 37, имеющая, по сравнению с предыдущим законодательством, существенное и полезное дополнение: “Право на необходимую оборону имеют в равной степени все лица независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения”. Здесь, очевидно, содержится намек на спецназовцев и каратистов.

И все же я не устаю повторять, что закон — только напечатанный на бумаге текст (поскольку законы перестали высекать на камне). По-моему, последний раз текст первой конституции РСФСР был отлит из бронзы снесенного памятника генералу Скобелеву и помещен на Обелиске свободы замечательного скульптора Андреева. Затем, в свою очередь, этот обелиск был уничтожен вместе с напоминанием о свободе и заменен памятником Юрию по прозвищу Долгорукий, как якобы основателю Москвы (хотя он только ограбил боярина Кучку, отняв у него Москву). Жизнь закону дает не текст, а практика, сила государственного принуждения.

Но прежде чем рассказать о практике применения закона о праве на самооборону, стоит остановиться на юридической науке, на учебниках уголовного права, ибо они направляют мысль юристов, которые, получив юридическое образование, займут должности следователей, прокуроров и судей.

Конечно, возьмем самый последний по времени учебник издания 1999 года как последнее слово юридической науки.

Критериями наличия необходимой обороны авторы считают:

1) общественную опасность;

2) наличность;

3) действительность (реальность) посягательства.

В чем разница между наличностью, действительностью и реальностью я не знаю. Хотя авторы и пытаются далее объяснять, выглядит это довольно туманно. Но совершенно правильно они подводят итог: “ни закон, ни судебная практика не предлагают четких критериев явного несоответствия защиты характеру и степени общественной опасности посягательства”. К сожалению, не предлагают этого и ученые. Они пишут: “Соответствие средств защиты степени общественной опасности посягательства по общему правилу предполагает примерное равенство размеров вреда, причиняемого посягательством и средствами защиты”. А как измерить это равенство или, наоборот, неравенство? Попробуйте в момент нападения определить, соблюдаете вы или не соблюдаете этот теоретический принцип?

В этом и заключается вся проблема!

Конечно, пример крайний и даже анекдотичный, но в нем, как море в капле воды, отражается сущность проблемы о необходимой обороне и превышении необходимой обороны. Было это еще до Отечественной войны в Средней Азии. Один человек нападал с топором на другого. Тот оборонялся от нападения кетменем (род тяпки или мотыги) и убил нападавшего. Оборонявшийся был осужден за превышение пределов необходимой обороны ввиду несоответствия средств защиты средствам нападения, поскольку рукоятка кетменя длиннее рукоятки топора (топорища).

Это, я бы сказал, до сих пор остается формулой решения судебной практикой дел по необходимой обороне. Именно так в принципе решаются требования о соответствии средств нападения и средств обороны.

Приведем некоторые примеры.

В Таджикистане некий Фузайлов с женой и знакомыми, всего 10 человек, выехали на автомашине провести время за городом. Устроились на берегу реки, разложили ковер, закуски и мирно проводили время. К ним подошел некий Залеев, без приглашения подсел, начал есть и пить, приставать к женщинам, говорить непристойности, унижал их мужей, хвастаясь своей физической силой. Фузайлов сделал ему замечание, Залеев ответил ему грубостью и нанес удар в голову. Затем Залеев схватил А. и стал волочить ее по ковру.