Занимательная механика

— Наверное, — вздохнул пацан. — Или он сам взял. Я не помню. — Закусил губу, сдерживая рвущиеся наружу слова, но потом решил ничего не скрывать: — Я испугался сильно. Отпечатки на пистолете… пистолет неизвестно у кого… А Оружейник, он словно мысли мои читал: не дергайся, говорит, мне щенков подставлять неинтересно. А если хочешь — помогу. И адрес назвал. И телефон свой. — Ильгар шмыгнул носом. — И сказал, что если я до вечера не решусь, то он со мной дел иметь не будет, пушку вернет, а помогать не станет.

«И пацан решился…»

— Я часа три думал, — признался юноша. — Но позвонил…

— Пустить в человека пулю только в кино легко, — усмехнулся Оружейник. — Или в книжке дурацкой: найдет кто-нибудь пистолетик и давай сразу же пулять направо-налево. А в жизни даже в спину выстрелить тяжко. В жизни у каждого нормального человека есть внутренний барьер. У кого-то пониже, у кого-то повыше, но есть. С первого раза, вот так чтобы нашел пистолет и сразу кого-нибудь убил, только у психопатов получается, у отмороженных до спинного мозга ублюдков. Нормальный человек с первого раза барьер не возьмет.

— Мне еще раз попробовать?

— Что-то мне подсказывает, — после паузы ответил старик, — что у тебя барьер высокий. Может и со второй попытки не получиться.

— Что же мне идти тренироваться на бомжах? — криво улыбнулся Ильгар, глядя на лежащий на столе пистолет.

— Пулю пустить тяжко, — медленно повторил Оружейник. — Убить, в глаза глядя. Убить так, чтобы самому смерть увидеть. Дыхание ее почувствовать. Но ведь есть и другие способы.

И замолчал.

И юноша не открывал рта, в последний раз обдумывая происходящее.

Понимал Ильгар, что обратной дороги не будет. Видел, что серьезный человек перед ним сидит, из тех, кто слово данное обратно не возвращает, а заставляет идти до конца. Решился.

— Вы эти способы знаете?

— Да.

— А сколько мне это будет стоить?

— Ты не поверишь — нисколько.

— Я не верю.

— Правильно, — улыбнулся старик. — И неправильно.

— Объясните.

Оружейник внимательно посмотрел на Ильгара. Сочувственно. Как старый, умудренный годами друг. Такому взгляду веришь подсознательно.

— Ты когда-нибудь был в театре?

— Да.

— А я в него не хожу, я им болею. Я, друг мой, много путешествую, говорю на многих языках, а потому имею возможность сравнивать лучшие актерские школы, режиссерские находки, не пропускать самые значимые премьеры. И, разумеется, я обожаю Шекспира. И, разумеется, я немного романтик. И немного сентиментален. Полагаю, это единственное человеческое, что во мне осталось. — Оружейник потер лоб левой рукой. — Ромео и Джульетта. Ильгар и Лала. Я помогу тебе просто так, пацан, просто потому, что без моей помощи ты погибнешь. Поверь — погибнешь. И при этом, вероятно, не сможешь дотянуться до Арифа.

Поверил ли ему Ильгар? Может быть. А может, и нет. Но он ОЧЕНЬ хотел поверить.