Занимательная механика

Искусник — искусство. Вспомнились слова эксперта, прозвучавшие после осмотра ловушки в туалете: «Совершенство. Настоящее искусство». А план устранения Гусейна? А убийство сенатора?

Искусник.

Убийца, который наперед ЗНАЕТ, где человека поджидает смерть. Нумизмат, монетами которого можно расплатиться за что угодно. Старик прав: если бы Федору просто рассказали о чем-нибудь подобном, он бы лишь посмеялся. Но теперь…

— Я должен был показать вам то, что скрывается над вершиной.

— Бабушка, бабушка, не ходи сегодня в магазин!

Маленький мальчик вцепился в пальто старушки. Вцепился крепко, не оторвать. На глазах слезы.

— Но как я могу, Мишенька, — удивилась женщина. — Нужно хлеб купить.

— Останься, бабушка, пожалуйста! Сходишь после обеда!

— После обеда мы будем варить варенье, разве ты не помнишь? Мы обещали маме.

— Бабушка, пожалуйста! — Мальчик не находил нужных слов, не знал, что сказать, как выразить то, что он видел. — Бабушка, останься, мне страшно одному!

А слова «смерть» он еще не знал.

— Тебе уже четыре года, — строго сказана старушка. — Я вернусь через двадцать минут.

— Бабушка!!!

Дверь захлопнулась, больно ударив по барабанным перепонкам, звякнул закрывшийся замок, на лестничной клетке послышались шаги, а мальчик все стоял в коридоре и плакал:

— Бабушка, бабушка, не ходи…

Он два часа просидел в квартире один, до тех пор, пока не примчалась с работы заплаканная мама. Он не знал, что отец в морге, опознает сбитую машиной старушку, подписывает бумаги, угрюмо вздыхает. Он ничего не знал, кроме того, что бабушка больше не вернется. Никогда не вернется…

Легко ли видеть идущих по лезвию людей? Знать, когда, в какой момент смерть подойдет к ним на расстояние вытянутой руки, опалит своим дыханием, прикоснется… В первые годы жизни дар не был постоянным, контуры грядущего проступали изредка, неясно. Иногда он сам не мог понять, почему внезапно начинает видеть то, чего нет на самом деле, иногда пугался, иногда видения спасали ему жизнь…

— Мишка, прикрой, я за тот камень!

— Сиди, — процедил он, не отрывая взгляд от прицела. — Я скажу когда.

— Накроют!

— Сиди, б…! Опасно!

Не послушал, бросился вперед, и действительно накрыло. Но минометчики у противника аховые, промахнулись метров на тридцать, хотя точно знали, за какими камнями укрылись разведчики. Выскочившего сержанта — в клочья, на Мишке — ни царапины.

Легко ли осознать, что ты не можешь никого спасти? Что на твои слова не обращают внимания, словно какая-то сила заставляет людей действовать наперекор? Легко ли принять, что смерть лупит очередями, а ты стоишь и смотришь. И хуже того: ты понимаешь, что ХОЧЕШЬ помочь старухе с косой. Что, только убивая, ты чувствуешь вкус жизни? Убивая, наполняешь до краев свою чашу…

— Мишенька, почему ты хмурый?

— Я нормальный.