Занимательная механика

С самого раннего детства Беспалый не любил запах горящих свечей. Не то чтобы совсем не выносил, но по возможности старался избегать и ни разу в жизни не купил ни одной свечи. Ни разу. Подобная странность была весьма необычной для человека, проводящего большую часть времени вдали от цивилизации, но таким уж Григорий уродился. Его путь освещали лучины и факелы, костры и керосиновые лампы — даже вонь горящей нефти казалась Беспалому более приятным ароматом, нежели запах плавящейся свечки.

Гнетущий. Всепроникающий.

Оказавшись в большом городе, Григорий решил, что уж здесь-то ему не доведется почувствовать ненавистный дух — какие могут быть свечи в мире электричества?

Решил и ошибся.

Их не было в снятой квартире, в полюбившемся Беспалому маленьком дешевом кафе, их не зажигали в его присутствии друзья. Но, увы, самая главная московская встреча, самый важный разговор прошел как раз при свечах.

Такое вот совпадение.

Или предзнаменование.

Нелюбимый запах не исчез, не погиб в огромном мегаполисе, а лишь затаился, подобно выжидающему охотнику, чтобы явиться в самый неподходящий момент.

И принести с собой беду. Или явиться вместе с бедой. И усилить мучения Григория.

— Спасибо, что пришел, — негромко произнесла старуха.

— Для меня большая честь разговаривать с вами, Бабушка, — так же тихо отозвался Беспалый.

Она приняла слова Григория как должное. Немногие удостаивались приглашения в этот дом.

— Садись, — кивнула на кресло. — Чай?

— Нет, спасибо.

— Хороший, на травах. — Помолчала. — Как ты любишь.

И уж совсем немногие могли рассчитывать на особое к себе отношение в этом доме. Беспалый не сомневался в том, что чай действительно заварен по его любимому рецепту: две четверти черного цейлонского, четверть китайского зеленого и четверть зверобоя. Как было бы приятно сделать сейчас глоток обжигающего напитка! Как вовремя! Но…

— Не хочу. — Опустил глаза. — Спасибо. «Проклятый запах!»

— Что ж, настаивать не буду.

Они разговаривали в гостиной, одну из стен которой практически полностью занимал камин с уставленной фарфоровыми куклами полкой. Не игрушками со стеклянными головами, а произведениями искусства, полностью выполненными из фарфора статуэтками, многим из которых исполнилось больше ста лет. Знаменитая коллекция Бабушки Осень. Справа от камина — французское окно, выходящее на открытую веранду, за которой начинался лес. Старуха не любила сады и парки, а потому ее дом находился посреди нетронутой рощи. У левой стены стояли низенький столик и два вольтеровских кресла, в которых и расположились собеседники.

И никаких люстр. Только свечи в настенных бра. Только проклятые свечи.

А еще — внимательный взгляд старых, но таких молодых глаз.

— Я думала, мой дом поможет тебе успокоиться.

— Так и получилось, — выдавил из себя Григорий. — В городе я чувствовал себя еще хуже.

Большие глаза Бабушки Осень оставались единственной частью лица, которой не коснулось время. Сухая морщинистая кожа, крючковатый нос, бледные тонкие губы, редкие брови… и две черные звезды, свет которых выдавал силу и ум. Мало находилось людей, способных выдержать взгляд старухи.

И мало кто, увидев ее, оставался равнодушным.

Царственная осанка, гордая посадка головы, глухие, старинного фасона платья с пышными юбками, длинные седые волосы, всегда собранные в высокую прическу, — Бабушка Осень походила на постаревшую императрицу из сказок. В ее присутствии любой, даже самый невоспитанный человек начинал говорить тихо, а то и просто молчать, ожидая, когда его спросят.

— Москва становится опасной для тебя, Григорий.

— Я знаю, — прошептал Беспалый.

Между ними трепетала завеса дыма — разговаривая с Григорием, старуха курила трубку. Однако даже табачный аромат был неспособен уничтожить запах горящих свечей.

— Ты должен уехать.

— Бежать?

— Уехать, — поправила Беспалого Бабушка. — Гончар ищет тебя.

— Он опоздал, — сказал Григорий, стараясь, чтобы голос звучал бодро. — И знает, что опоздал.

— Тем не менее он будет искать встречи. — Старуха прищурилась. — Встречи, которую ты не переживешь.

Суровые слова не заставили Беспалого вздрогнуть. Он и сам знал, чем закончится рандеву с Гончаром. Спокойно улыбнулся:

— Бежать бессмысленно, он напал на след и найдет меня где угодно. — И посмотрел в глубокие глаза Бабушки. — Зачем вы меня пригласили?

В голосе не было надежды. Григорий не просил о помощи, не искал ее, он просто хотел разобраться в мотивах старухи.

— Я могу спасти тебя.

— Вы обещали Гончару нейтралитет.

— Я дам слово, что тебе ничего неизвестно. Он не рискнет спорить.

Беспалый вновь улыбнулся:

— Зачем?

— Ты будешь жить.

Он шел за плохими новостями, а увидел протянутую руку, спасательный круг, брошенный в самый последний момент, в ту самую минуту, когда путаются мысли, отступают принципы и всеми поступками управляет великий Инстинкт Самосохранения. В тот самый миг, когда принятое решение проверяется на крепость.