Занимательная психология

Рисует мне порой воображенье
Большую электронную машину:
Вольфрам и никель, бронза и стекло.
В нее поэт закладывает темы:
«Весна», «Любовь», «Закат над Волгой», «Ревность»…
Включаются контакты, раздается
Басовое шмелиное гуденье,
И тотчас возникают на бумаге
Единственно возможные слова.
А сам поэт в удобной спецодежде
Лишь изредка подвинчивает клеммы
Да деловито протирает замшей
И без того сверкающий металл…
Но думается мне, что и тогда,
В протонно-электронном этом Завтра,
Найдутся чудаки, что будут рьяно
Выкапывать у дряхлых букинистов
Старинные кустарные стихи.

— Что ж… — задумчиво произнесла ее подруга Маша, — может быть, в отклонениях этих кустарных стихов от совершенства и скрыто некое очарование подлинности?.. Естественности?..

— А как же! — подхватила Лена, — ведь писал же Пушкин:

Как уст девичьих без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не терплю!..

— И у Толстого тоже: слишком правильная, красивая Вера, сестра Наташи, лишена всякого обаяния!..

— Вот-вот! Такие скептики тормозят развитие науки, — горячился Ваня. — Как не понять, если раньше машины были продолжением наших рук и органов чувств, то теперь компьютеры становятся продолжением нашего мозга! Электронная машина может считать в тысячи раз быстрее человеческого мозга. «Человеку свойственно ошибаться», — говорили еще римляне. А исправный электронный мозг не ошибается. Скорость реакций человека в тысячи раз медленнее, чем у сконструированного робота.

Английскому математику Шэнксу потребовалось около 15 лет работы, чтобы вычислить число π до 707-го знака, а электронная машина за ничтожное время высчитала его до 2048-го знака. Электронная память по всем качествам, вплоть до готовности ее, несравнимо продуктивнее памяти человека. Она ничего не забывает. Робот может быть сконструирован так, что одновременно одинаково хорошо сможет делать столько дел, сколько надо, а способность человека к распределению внимания весьма ограниченна.

В этом споре, конечно, правы обе стороны. Доводы Вани совершенно справедливы. Мало того, в поддержку кибернетики можно привести еще один.

Где бы ни протекали процессы управления — в механизме или в организме, — они всегда подчинены некоторым общим законам. Поэтому эти модели помогают лучше понять работу человеческого мозга. А метод моделирования всегда обогащал науку.

Но и в стихах Владимира Лифшица, прочитанных Леной, также заложена истина. Дело не в том, что в наиболее сложной счетной машине элементов около 106–107, а число элементов, то есть нервных клеток, в мозгу человека более 1010 и что чувствительность анализаторов выше, чем у существующих приборов. Мозг действительно «тончайший и совершеннейший аппарат, существующий на земле», как говорил Павлов.

Большой путь надо будет проделать электронной технике, чтобы сделать электронную пчелу и смоделировать все ее инстинкты. Возможно, что этот путь техника пройдет. Но у человеческого мозга есть те системные качества, которые электронный мозг никогда иметь не будет.

Так же как физик может уверенно сказать, что никто никогда не построит вечного двигателя, как математик может сказать, что никто никогда не решит с помощью линейки и циркуля квадратуры круга, так и психолог может сказать, что никакая машина, построенная человеком, никогда не перешагнет через грань, отделяющую пчелу от архитектора. А этой гранью является способность, которую получила материя мозга человека в процессе всей предшествующей эволюции материи, — способность сознания как высшей формы отражения реального мира, способность продуцирования мысли и чувств, способность вдохновения и творчества, обеспечивающих все большее и большее господство человека над природой.

Человек давно усилил свои руки и мышцы машинами, заострил ими свои анализаторы. Машины давно помогали ему и думать. Ведь компьютеры просто во много раз скорее и разностороннее делают то, в чем раньше человеку помогали счеты и арифмометр. Создавая все более усложняющиеся машины, человек будет перекладывать на них все то, что они смогут выполнить.

Тем больше у него — и только у него! — будет возможности мыслить, чувствовать, творить и дерзать.

Машина и человек.

— Какие красивые приборы в вашей машине! — восхищалась девушка.

— Красивые, но неудобные, — возразил водитель. — Их читать надо, а не любоваться ими.