Занимательное литературоведение

"Крутая атаманша", как сами партизаны называли жену Бакича, долго не могла успокоиться. Кочетову ничего не оставалось делать, как убрать ее с глаз долой. Он отправился с ней в Туран, городок, расположенный на административной границе с Красноярским краем, под предлогом дальнейшей отсылки "атаманши" в Минусинскую тюрьму в качестве пленницы. Но, пока добирался вместе с ней до Турана, Кочетов передумал. Он понял, что не сможет так быстро расстаться со своей новой любовью. Общение с этой очень красивой женщиной (имя ее Кузьмич так, к сожалению, и не назвал), которая доверилась ему как мужчине, было необходимо ему как воздух. Оставив ее на попечении батюшки православной церкви в Туране, Кочетов вернулся в Атамановку к своей суженой. Но очень часто его можно было видеть скачущим на коне в Туран, на свидание к "крутой атаманше". И продолжалось это не один месяц.

Однажды до командира дошел слух, что звонарь церкви, здоровый рыжий парень, не просто ухаживает за новой возлюбленной, но и вступил с ней в "близкие" отношения. Оставив все свои заботы, Кочетов появился в церкви Турана и начал наводить там порядок. Узнав о его приезде, звонарь спрятался так, что Сергей Кузьмич несколько дней не мог его отыскать. Но когда нашел, то объяснил не только на словах, что приставать к этой женщине нельзя. Звонарь пообещал не приближаться к его любовнице даже на шаг. И слово свое сдержал.

Влюбившаяся в Кочетова красавица осталась одна. Ее не устраивали редкие свидания с красным командиром. Она страдала, когда его не было рядом с ней. В последний раз ее видели сидящей на подводе: женщину увозили в Минусинск, в психиатрическую больницу. Потупив очи, она робко перебирала нарезанные квадратиками бумажки, считая их, как деньги, и что-то рассказывала неведомому слушателю про себя.

На этом любовная история закончилась, но в памяти героя трех войн она осталась на всю жизнь. Кочетов даже записал ее на магнитофонную пленку. Единственная просьба была у Сергея Кузьмича - не публиковать этот рассказ до ухода из жизни его жены Ольги. Что и было сделано.

***

Ну, что Кочетов в ходе очерка плавно превращается из Семена в Сергея, вы, наверное, и сами обратили внимание. Явно, что по ходу сочинения автор проверил по книжкам, как именно звали его героя на самом деле. Либо это спонтанно всплыло на поверхность сознания его информатора тов. Мерзлякова. Так что с этого пункта версия имени не противоречит общепринятой. Правда, за недосугом забылось исправить уже написанную часть. Но не будем ловить блох, однако. Сама идея использования боевой подруги вместо лэп-топа для хранения карт и другой оперативной информации уже настолько хороша, что на мелочи можно не глядеть.

Я, однако, не думаю, что мы должны критиковать версию кызыльского корреспондента красноярской "Вечорки" А.Филатенко. Скорей, мы должны сказать ему, как Синдбад-мореход Синдбаду-сухопутному: "Ты развеселил меня сегодня!" - и подарить сто дирхемов.

Фольклор, конечно. Но как хорошо-то! Чего стоит хотя бы законная Ольга с саблей и наганом врывающаяся чуть ли не прямо на коне в избу, где пируется свадьба ее мужа? Коня на скаку остановит ... ну, и так далее. А как вам Атаманша? Мне она представляется не какой-нибудь хлипкой задрыгой, подобной героиням нынешней светской хроники Первого Канала, а статной Юноной, вроде Нателлы Болтянской. Да! - у нее ж есть, на самом деле, песня как раз про атаманшу. Слышали? называется "Персияночка".

Мне, правду сказать, хотелось бы верить, что за этой историей что-то все-таки стоит. Какой-то эпизод с одной из пленниц, взятых в бакичевском отряде. Что действительно - скакала кочетовская жена и была какая-то стрельба в потолок. Им, участникам, нынче уж все равно за давностью происшествий, а мне было б так романтично!

Тем более - тут у нас зафиксировался бы и Мальчиш-Плохиш. Никакой измены в смысле Особого Отдела, выдачи Государственной и Военной Тайны не образовалось бы, но то, что один из отрядников нарушил Святую Мужскую Солидарность и пролегавил про амуры своего предводителя его законной кобре ... это, товарищи, хуже всякой измены Родине и ее закромам в пользу корзины печенья и бочки варенья!

Впрочем, это все-таки, крестьянское ополчение ... все всех знают ... может, он сам под это дело рассчитывал на Ольгину, хоть мимолетную, благосклонность? Все равно - извинения такой подлянке нету!

14. СМЕРТЬ НА ЧУЖОЙ СТОРОНЕ

Так или иначе, но воинство Бакича было разбито наголову. И важную роль в этом сыграли молодые партизаны Кочетова. Хотя ... в бою-то кроме них участвовали и вполне регулярные красноармейцы стоявшей поблизости роты 231-го стрелкового полка. Как-то в виденных нами мемуарах это не так заметно, но имело место. Явно, что Всаднику на вороном коне со светлой саблей и красной звездой не надо было скакать день и ночь по горному Усинскому тракту, чтобы достичь далекой Красной Армии.