Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев

- Он написал правду, - сказал я - Но эта правда предстала в его комедии в таком сгущенном, в таком сконцентрированном виде, что сравнение с зеркалом тут, пожалуй, и в самом деле не совсем уместно. Хоть сам Гоголь и поставил эпиграфом к "Ревизору" народную пословицу - "На зеркало неча пенять, коли рожа крива", - комедию его правильнее было бы уподобить не зеркалу, а увеличительному стеклу. Кстати, это место из гоголевской "Авторской исповеди", которое я отметил, ты не дочитал до конца. Прочти-ка, что он там пишет дальше. Совсем немножко. Буквально еще несколько строк.

Тугодум снова раскрыл книгу в указанном мною месте и прочел:

- "В "Ревизоре" я решился собрать в одну кучу все дурное в России... и за одним разом посмеяться над всем. Но это, как известно, произвело потрясающее действие. Сквозь смех, который никогда еще во мне не появлялся в такой силе, читатель услышал грусть. Я сам почувствовал, что уже смех мой не тот, какой был прежде, что уже не могу быть в сочиненьях моих тем, чем был дотоле, и что самая потребность развлекать себя невинными, беззаботными сценами окончилась вместе с молодыми моими летами".

Прочитав это, Тугодум надолго задумался.

Выждав некоторое время, я спросил:

- Что это тебя смутило? Если не понял, скажи, я объясню.

- Да нет, вроде я все понял, - неуверенно сказал Тугодум. - Только как-то странно у него выходит. Получается, что он сам и не хотел, чтобы читателю было грустно. Что это вышло как бы против его желания.

- Это ты очень метко заметил, - признал я.

- Но разве так может быть, чтобы у писателя вышло совсем не то, что он хотел?

- О, еще как! Это бывает гораздо чаще, чем ты можешь себе представить. Но это - особая тема, и мы к ней еще вернемся. А пока я хочу обратить твое внимание на совсем другую сторону дела. Чем, по-твоему, была вызвана эта грусть, которую неожиданно для Гоголя испытал по прочтении его комедии читатель? Ведь не потому же он грустил, что пожалел обманутого городничего, его жену и дочь, Ляпкина-Тяпкина, Землянику и всех прочих персонажей комедии, оставшихся с носом?

- Да уж! Чего их жалеть, жуликов этих, - согласился Тугодум.

- Может быть, ты слышал известную историю про то, как Гоголь читал Пушкину "Мертвые души"? - спросил я.

- Что-то вроде слышал, - не слишком уверенно сказал Тугодум.

- Во время чтения Пушкин смеялся от всей души, - напомнил я. - А когда чтение закончилось, помрачнел и тоскливо вздохнул: "Боже, как грустна наша Россия!"

- Так ведь это же не про "Ревизор", а про "Мертвые души"?

- Да, конечно, - подтвердил я. - Но та грусть, которую, по словам Гоголя, испытали, отсмеявшись, первые читатели "Ревизора", была, я думаю, сродни тому тоскливому чувству, которое испытал во время чтения "Мертвых душ" Пушкин.

- Не понимаю, к чему вы это вспомнили. Что вы этим хотите сказать? спросил Тугодум.

- Только одно, - ответил я. - Что сюжет гоголевского "Ревизора" несет в себе не правду частного случая, анекдота, забавного происшествия, случившегося в маленьком уездном городе, а совсем другую, неизмеримо более глубокую и горькую правду: правду о том, что происходило в гоголевские времена по всей России.

НЕОБХОДИМОСТЬ В ОДЕЖДЕ СЛУЧАЙНОСТИ

Оставим на время Тугодума: пусть он как следует усвоит и переварит эту мысль. А мы с вами вернемся к сравнению сюжета гоголевского "Ревизора" с сюжетом повести Вельтмана "Неистовый Роланд".

Почему же все-таки Гоголь не пошел по пути Вельтмана, не стал, чтобы сделать свою историю как можно более правдоподобной, рядить своего Хлестакова в генеральский мундир с орденами и вообще даже не попытался сделать фигуру своего мнимого ревизора более вальяжной, придать ей хоть какие-то черты сходства с высокопоставленным государственным чиновником?

Продолжая сравнение гоголевской комедии с повестью Вельтмана, хочу сперва обратить ваше внимание на одну маленькую деталь.

В одном из первых, черновых вариантов "Ревизора" сообщалось, что унтер-офицерская жена (там она еще не называлась вдовой) была высечена за то, что она, как сваха, отвела жениха от Марьи Антоновны.

В окончательном, беловом варианте эта подробность отсутствует. Там вообще не говорится, за что эта женщина была высечена. Приводится только идиотское оправдание городничего, что вдова, мол, "сама себя высекла".

Я думаю, что указание на причину, из-за которой унтер-офицерская вдова была высечена, Гоголь вычеркнул не зря. Ведь если бы городничий приказал ее высечь за то, что она расстроила свадьбу его дочери, - это был бы частный, а главное, отнюдь не ординарный случай. Варварский поступок городничего таким образом был бы если и не оправдан, так по крайней мере объяснен: им двигала личная злоба, личная месть. Если же нам даже и не сообщают, за что бедная женщина была подвергнута порке, - это значит, что такие дела там в порядке вещей, что это самый обычный, не заслуживающий никакого особого объяснения случай. И даже не случай, а просто быт, будничная деталь повседневного тамошнего бытия: вчера высекли вдову, завтра высекут еще кого-нибудь...