Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев

- Мысль и в самом деле отличная! - поддержал его Остап. - Ведь именно с этой целью мы и пригласили вас, - обернулся он ко мне, - принять участие в нашем сборище. Не скрою, идея принадлежала мне...

- Иными словами, - улыбнулся я, - вы заранее приготовили мне роль зиц-председателя Фунта?

- Ах, что вы, маэстро, - возмутился Остап. - Вам роль председателя нашего собрания решительно ничем не грозит. Вы ведь не принадлежите к почтенному сословию плутов. Ни действительных, ни даже почетных.

- Вот как?! - запальчиво выкрикнул кто-то в дальнем конце зала. - Если он не плут, то кто же он?

- Он литературовед, - ответил Остап, полагая, как видно, что этим все сказано. Но, убедившись, что название моей профессии мало что сказало присутствующим, счел нужным пояснить. - Занятие литературоведа, господа, сродни тому, чем я занимался, составляя свое досье на господина Корейко. Надеюсь, вы помните: я изучил всю его подноготную, раскопал все его темные дела. Собрание фактов и документов, разысканных мною, образовало довольно увесистую папку, за которую Александр ибн Иванович вынужден был отвалить мне миллион рублей чистоганом.

- Уж не хотите ли вы сказать, сударь, - гневно воскликнул видный мужичина в густых бакенбардах, в котором я тотчас узнал Михаила Васильевича Кречинского. - Уж не хотите ли вы сказать, что этот господин, - обвиняющим жестом Кречинский указал на меня, - сыщик?

- Пусть он сам вам ответит, - пожал плечами Остап.

- В известном смысле это действительно так, - признался я. - Профессия литературоведа в чем-то действительно сродни ремеслу следователя. Вот, например, Александр Сергеевич Пушкин в свое время так тщательно и остроумно зашифровал строфы из десятой главы своего "Евгения Онегина", что их чуть ли не сто лет не могли расшифровать. Только в тысяча девятьсот десятом году эту задачу сумел решить литературовед Морозов. Так что профессия литературоведа в некотором смысле действительно близка профессии криминалиста.

- То есть сыщика? - выкрикнул голос из зала.

И тут же его поддержали другие голоса.

- Сыщик!

- Вы слышали? Он сыщик!..

- Сам признался!

- Нас предали, господа!

- Какая наглость! Кто посмел предложить сыщика в председатели самого представительного собрания самых выдающихся плутов всех времен и народов?!

- Лед тронулся, господа присяжные заседатели! - насмешливо прервал этот шквал обвинений Остап Бендер. - Я ведь уже сказал вам, что предложение это исходило от меня. Неужели моей рекомендации вам недостаточно? В таком случае еще раз напоминаю, что решение составить подробное досье на господина Корейко - а это, согласитесь, была недурная идея, - так вот, идея эта была внушена мне представителями той самой профессии, к которой принадлежит наш уважаемый гость. Полагаю, что уже только поэтому он заслужил право председательствовать на нашем собрании.

- Хорошо сказано, сэр! Внушительно. Впечатляет. Весьма, - отозвался Джингль.

- Возражений нет? Принято единогласно, - сказал Остап. - Итак, обернулся он ко мне, - вот вам председательский колокольчик, и - начнем!

Настроение толпы плутов, как и всякой другой толпы, быстро переменилось. Со всех сторон раздались одобрительные возгласы:

- Просим!..

- Брависсимо!..

- Гип-гип, ура!..

Я не стал ломаться, взял из рук Остапа председательский колокольчик и, быстро водворив с его помощью тишину, начал:

- Благодарю вас за честь, господа!.. Итак, в повестке дня у вас... виноват, у нас только один вопрос: прием в почетные члены Всемирного Сообщества Плутов Ивана Александровича Хлестакова. Сперва я хотел бы узнать, кому принадлежит эта замечательная идея. Вероятно, вам, Остап? Вы ведь у нас главный поставщик всех оригинальных идей?

Остап отозвался без ложной скромности:

- Бензин ваш, идеи наши. Так было всегда. Но на этот раз вы угадали только наполовину. Вернее, даже на треть. У господина Хлестакова целых три рекомендации. И только одна из них принадлежит мне.

- А кому остальные две? - спросил я.

- Джеффу Питерсу и Альфреду Джинглю.

- Прекрасно. Итак, сперва заслушаем рекомендации. Слово имеет Джефф Питерс, герой рассказов О. Генри из сборника "Благородный жулик". Прошу вас, Джефф!

Джефф Питерс, сидевший за столом президиума неподалеку от Остапа, встал и некоторое время озирался по сторонам, словно не мог решить, к кому ему надлежит обращаться: к председателю или к залу.

Наконец, решив этот сложный вопрос, он заговорил:

- По-моему, тут дело ясное, мистер председатель. Много я видывал жуликов на своем веку. Сам тоже не из последних в своем деле. Но где мне или даже такому талантливому мошеннику, как мой напарник Энди Таккер, где уж нам тягаться с мистером Хлестаковым.

Тут мой друг Тугодум не выдержал и, склонившись к моему уху, зашептал:

- Чего это он оскорбляет Хлестакова? Хлестаков, уж какой он ни есть, все-таки не жулик. И не мошенник.

- Неужели ты не понял, - тихо ответил я ему, - что в этой компании слово "жулик" - вовсе не оскорбление, а, наоборот, комплимент... Продолжайте, друг мой! - громко обратился я к Джеффу Питерсу. - Чем же так поразил ваше воображение Хлестаков?