Занимательные истории об истории

Сталин отвечает, что на противоположной стороне Карпат имеется много нефти. Эти месторождения нужно полякам разведать. Кроме того, у поляков будут химические заводы в Силезии для производства синтетического горючего.

Грабский отвечает, что со Львовом у поляков связано очень много исторических и других традиций.

Сталин спрашивает, а как быть с украинцами? Грабский отвечает, что у украинцев есть Киев.

Сталин замечает, что у поляков имеются Краков и Варшава. В первый раз поляки и русские шли вместе при Грюнвальде (в 1410 г.), когда они разбили немцев. Потом у поляков с русскими были ссоры. В XVII веке, при царе Алексее Михайловиче, был министр иностранных дел А. Л. Ордин-Нащокин, который предлагал заключить с поляками союз. За это его прогнали. Теперь нужен поворот. Война многому научила наши народы.

Грабский с этим соглашается.

Сталин заявляет, что если у Миколайчика нет вопросов, то беседу можно закончить.

Миколайчик заявляет, что у него нет больше вопросов.

Миколайчик, как видим, настойчиво добивался для Польши более благоприятной границы. Он тогда не знал, что затеянное им восстание в Варшаве будет подавлено, погибнет 200 000 поляков, а немцы в отместку полностью разрушат город. Столицу Польши освободят не сами поляки, а Красная армия. Сталин это предвидел, поэтому был столь неуступчив в вопросе о государственной границе.

Мы теперь, зная о развитии событий в Западной Украине в начале XXI века, вправе спросить себя: так ли нужно было бороться за Галицию, которая ни при каких царях не принадлежала России? Если же углубиться в историю, то надо вспомнить, что Галиция в XII веке входила в состав Киевской Руси, с XIV века — в состав Польши, с XVIII века — в Австрийскую империю и лишь в 1918 г. Антанта передала Галицию Польше. Антанты давно нет. Кто имеет больше прав на Галицию?

Парадный обед

Следующий сюжет мы почерпнули из воспоминаний Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко. Он был первым секретарем компартии Белоруссии, затем — первым секретарем компартии Казахстана (когда вторым секретарем являлся Л. Брежнев), а потом — послом в Польше, тогда, когда первым секретарем ЦК Польской Объединенной рабочей партии был Владислав Гомулка. Чтобы понять скрытый подтекст, надо знать, что Гомулка в первые послевоенные годы уже был вождем польских коммунистов и входил в коалиционное правительство Польши в качестве заместителя премьер-министра. Но он позволил себе возражать против ускоренных темпов коллективизации сельского хозяйства, на чем настаивала Москва. Очень скоро Гомулку в Варшаве сняли со всех постов и отправили в тюрьму, где он провел четыре года.

Осенью 1956 г. в Ялте отдыхал Н. С. Хрущев, бывший в то время первым секретарем ЦК КПСС. Вместе с ним проводили свой отпуск некоторые члены советского правительства. В Крым прибыл Гомулка, чтобы в неформальной обстановке решить важные вопросы взаимоотношений между Польшей и СССР (сейчас это называется «встречей без галстуков»). По случаю приезда высокого гостя был устроен парадный обед, на который явился и советский посол в Варшаве Пономаренко.

Хрущев еще до обеда крепко выпил и сидел, нахмурившись. Первый тост провозгласил А. А. Громыко: «За большого друга Советского Союза, пламенного революционера товарища Гомулку!» Сразу раздались одобрительные аплодисменты. Хрущев вдруг переспросил: «За кого? За кого?» Громыко повторил свой тост. «Я за этого предателя пить не буду!» — воскликнул Хрущев и со всего размаха бросил свой бокал на пол. Коньячные брызги и осколки хрусталя разлетелись во все стороны.

Можно себе представить, какие мысли пронеслись в тот момент в голове у Гомулки. Наверное, он вспомнил события пятилетней давности, когда его по указанию из Москвы посадили в варшавскую тюрьму. Но Хрущев — не Сталин, с ним, может быть, удастся договориться миром. Гомулка поднялся со своего места и, стараясь сохранять спокойствие, произнес: «Товарищ Хрущев! Я всего этого не заслужил. По-видимому, ваш посол в искаженном виде информирует вас обо мне».

Теперь «крайним» стал Пономаренко. Он тоже встал и ответил: «Товарищ Гомулка! Если бы вы ознакомились с содержанием моих шифровок, то легко убедились бы в обратном. Ваши действия и позиция оцениваются там весьма высоко».

«Ну, ладно, — несколько примирительно заявил Хрущев, не вставая. — Прекратите споры. Тост произнесен и надо выпить».

Хрущев выпил до дна и наклонился к тарелке. Лицо его еще более покраснело, чувствовалось, что настроение почти не изменилось. Между тем торжественный обед шел своим чередом, тосты продолжались. Встал М. А. Суслов и предложил: «Я поднимаю свой бокал и прошу всех выпить за здоровье, счастье и успехи верного спутника и помощника Никиты Сергеевича, дорогой Нины Петровны! (Нина Петровна — жена Хрущева, родная мать его двоих детей и приемная мать его троих детей от первого брака).

Начинавший уже „клевать“ Хрущев поднимает голову и медленно спрашивает: „За кого? За кого?“ Получив ответ, восклицает: „Я за эту дуру пить не буду!“ — и снова хрустальный бокал летит на паркет.