Заносы

А мне здесь лучше! И дело, конечно, не в том, что греку лучше в России, а русскому – в Греции. Здесь хорошо отдыхать от Родины. Москва – зона риска. Народ заполошный. Работа нервная. Экология жуткая. Устаешь.

Укладываюсь на пластмассовом шезлонге поудобнее и пакет свой пристраиваю так, чтобы надпись «Москва. Ресторан Прага» была хорошо видна. Всем сразу ясно – здесь отдыхает замученный перестройкой простой русский человек, а не какой-нибудь спесивый янки! Тем более и алфавит у нас один – греческий, хотя, как утверждают лингвисты, достался он нам от финикийцев. Но те уже вымерли, а мы с греками еще нет.

Мы наследники великой Византийской культуры и её продолжатели. Но эту великую миссию понимаем каждый по-своему. Наши ребята превратили афинскую площадь Омония в большую барахолку. И на каждого грека там сейчас приходится по три соотечественника. Но больше всех любят эту колыбель цивилизации наши бандиты и даже, оказавшись на тюремных нарах, не хотят возвращаться на Родину, потому что в Греции русскому человеку любой национальности хо-ро-шо!

Родная речь вывела меня из состояния дремоты. В первую очередь даже не слова, интонация царапнула слух. Молодая женщина с дочкой лет 9-ти расположились поблизости. Оживленный щебет ребенка и жандармские окрики мамаши, странно диковатые в этом месте, внесли диссонанс в мирную симфонию отдыха. После каждого окрика ребенок сникал, но детство брало свое, и подальше от лежащей мамы можно было чувствовать себя свободней и даже веселиться. Бедный ребенок был выдрессирован так, что на каждый шаг просил разрешения.

– Мама, а можно я к той лесенке подойду?

– Нет! Здесь играй!

– Ну я не буду близко к воде подходить!

– Я тебе что сказала?! Играй тут или ляжь!

Избегая слушать этот диалог я медленно вошел в воду и поплыл вдоль берега, завернул в темную таинственную пещеру, где малейший плеск воды гулко отражался каменными сводами, снова на свет, вокруг крохотного скалистого островка. Долго лежал на спине, глядя, как отвесные стены круто поднимаются из воды, уходя вверх, а там сияет пронзительно голубое небо, по которому проносятся чайки. Море здесь совсем рядом. Даже задремал немного среди этой красоты, а когда вернулся, ребенок, получивший, наконец, разрешение искупаться, был счастлив. Мама тем временем усердно натирала свое мощное тело кремом. Посидела, позагарала. Потом поднялась, фигура – широкоэкранный телевизор на коротких ножках – и пошла к воде.

– Мама, нельзя! – предупредительно крикнула девочка, показывая на табличку, где большими ясными буквами: и кириллицей, и латиницей, на трех языках: английском, русском и греческом просили не пользоваться кремами перед купанием. – Здесь не разрешают купаться, с кремом, – предупредительно пояснил ребенок.

– Не твое дело! – рявкнула мама и плюхнулась в воду.

Я оделся и уже направился к выходу, как вдруг обратил внимание на женщину, расположившуюся в шезлонге чуть поодаль в компании двоих мужчин. Не только, потому что она была красивая. Что-то знакомое показалось в ее облике. Странно. Миновав кассу, поднимаясь к дороге – определенно что-то знакомое – настырно продирался в буреломы памяти. И в автобусе как ударило – уж не Наташа ли?!

На следующий день с утра отправился на озеро. Водитель был другой, так что отвечать за развал Союза мне не пришлось, да и дорога уже стала знакомой. Еще недавно по этой самой дороге из Лагонисси в Афины ездил на своем белом джипе «Тойота» знаменитый Саша Македонский.

Солоник, Козленок, Татарин… Сколько известных имен соотечественников связано с Грецией!

Изумительное апрельское утро, свежее дыхание близкого моря и маленький рай в провале на берегу чудного озера. Широкоэкранной толкушки, к счастью, не было, и ничто не нарушало гармонии светлого утра. Двое мужчин уже сидели в шезлонгах на прежнем месте. Вчерашней красавицы среди них не было. Но еще рано. Я расположился поблизости и снова положил свой пакет так, чтобы яркая надпись: «Москва. Ресторан „Прага“», была хорошо видна всякому без труда. Не прошло и получаса, она появилась. Приветливо поздоровалась с мужчинами, подставила щечку, куда они с удовольствием чмокнули, и устроилась на зарезервированном для нее, шезлонге. Скоро подошел еще один мужчина, и все трое его приветствовали. Компания солидная. Если и средний класс, то явно его вершки. Пялиться было неудобно. Я пристроился поближе и навострил уши. Один из мужчин был явно не греком – говорил в основном по-английски. Другие двое, пожалуй, афиняне. Она свободно говорила и по-английски, причем без жесткого греческого акцента, и по-гречески. Определить в её речи славянский акцент не получалось.