Заносы

– И что, он действительно сказал, что будет третья мировая война?

– Что-то вроде этого…

– Юр, ну ты рассуди здраво! – взмолился я. – Откуда ему это знать, если он явился из далекого прошлого?! Пусть он стоумный, пусть даже пророк! Разве мыслимо провидеть сквозь такой массив времени?! Он же совершенно не в курсе нашей международной обстановки!

– А может, он не из прошлого! – отстраненно пожал плечами Юра.

– А откуда?!

– Из настоящего. Или из будущего. А потом, может, и не война. Это я так понял. «Волны людские прокатятся по Земле вслед за солнцем весенним» – что это может значить? Хрен его знает! В общем, какие-то катаклизмы.

– Это он так сказал?

– Это у меня так отложилось, – Юра постучал по своей голове.

– Точно, китайцы нападут! Я их давно подозреваю.

– Ничего не известно. Все в движении, все меняется.

– Только у нас тишь да гладь.

– Значит, будет сразу большой облом.

– Революция? – спросил я осторожно.

Юра пожал плечами.

– Откуда я знаю!

Тихий и солнечный стоял август. И день был замечательный. И кто бы что ни пророчил, не верилось ни в третью мировую войну, ни в глобальные катаклизмы, ни в новую революцию. Даже надежды на то, что мясо появится, уже не было.

Ни во что не верилось!

Дети пришли с улицы. Младшая – веретено – влетела в комнату и стала носиться от стены к стене, размахивая руками, как крыльями.

– У-у-у! Всех поклюю! Я теперьдактиль!

– Птеродактиль! – строго поправила старшая.

– Ну, сколько можно?! – прикрикнула Юля. – Марина, я тебя предупреждала!

– Она первая начала, – отговорилась та.

У Юли, как я выяснил, отношение к доисторическому пришельцу сложилось крайне негативное. Пусть, мол, только еще появится, пьянь мезозойская, живо получит шваброй по шнобелю! Она совершенно не связывала «хорошую стабилизирующую религию даосизм» с этим «летающим алкоголиком». Даже противопоставляла их. Мне же, наоборот, казалось, что связь прямая. Ей было все равно, реальный он или фантазия, эманация или галлюцинация – в квартиру больше не пущу, вот и все! Я же зациклился на том, как он мог прилететь, если давно вымер. С какой целью? И как это связано с даосизмом? А может, он шпион – голографическая картинка! И таким образом ЦРУ обрабатывает Юру. Вряд ли что у них получится. А может, Юра и сам медиум!? С давних пор люди общаются с разными божествами, святыми. Кому-то является Аллах, кому-то Христос, кому-то Дева Мария, что-то советуют или предупреждают. Кто-то общается с духами, кто-то – с нечистой силой. А Юра – с птеродактилем!

На скамейке у дома подростки под гитару пели странную песню:

Вспомним мезозойскую культуру.

У костра сидели мы вдвоем.

Ты мою изодранную шкуру, дорогая,

Зашивала каменной иглой .

Странно. Будто все мы – шестая часть суши, – отколовшись от общего времени, летим в прошлое, а поверх знакомых лозунгов и плакатов вдруг пробиваются нездешние пейзажи, проявляются непонятные иероглифы и даже вот – здравствуйте вам! – птеродактиль прилетел.

И все же есть что-то привлекательное в этом даосизме. Какая-то природная естественность и непосредственность. И нет канонизированного христианством унижения человека перед Богом. А вот, что Бога нет – еще неизвестно, хорошо это или плохо. В наших специфических условиях между жерновами Востока и Запада оставаться без Бога или без коммунизма рискованно.

«Если в жизненных ситуациях действуешь, исходя из собственной причастности к Великому Пути – отождествляешь себя с Путем.

Если действуешь, исходя из потери – отождествляешь себя с потерей.

Когда отождествляешь себя с Путем – то и Путь радуется, обретая тебя.

Отождествляешь себя с потерей – радуется потеря.

Если в тебе недостаточно веры, то и Бытие не верит в тебя».

Заинтересовавшись этим учением, я узнал много интересного, но оказалось, что пить даосам вовсе не возбраняется.

«Из далеких веков дошло предание о „Жизни ученого Пяти Ив“.

Имя его утрачено, а прозвище осталось от пяти ив, которые росли перед его домом. Он мало говорил и не стремился к наживе и славе. Любил читать, но не искал заумных объяснений происходящему. Каждый раз, когда его озаряла новая идея и ему открывалась какая-нибудь тайна бытия, он приходил в восторг и устраивал праздник. Любил вино всей душой. Родные и друзья знали о его пристрастии и время от времени приглашали его в гости. А он как напьется – в сердце никаких забот. Уже и расходиться пора, и хозяева спать собираются, а ему все равно, оставаться или уходить. Таков был этот ученый Пяти Ив».