Заноза

Додумать не успеваю, потому что барин самолично принимается смахивать муку с моих щёк, носа и лба, и я буквально чувствую, как кровь отливает от конечностей, чтобы сосредоточить всё своё предательское тепло на тех частях лица, до которых дотрагивался Стас. Обязательно было очищать моё лицо, взяв при этом его в ладони?

— Знаешь, для той, кто во мне не заинтересован, ты слишком много краснеешь, — доверительным тоном сообщает.

Ладно, хоть хватило ума сказать это тихо, а не известить всех присутствующих о своих подозрениях — неоправданных кстати. Пытаюсь отстраниться от него, но его вторая рука бетоном застывает на моём затылке, удерживая голову на месте и не давая мне увернуться.

Вот же самодур! Кто ему сказал, что он может делать всё, что хочет?

21

— Не могли бы вы свои ухаживания отложить на потом, Станислав Андреевич? — смеясь, подначивает парня Сергей. — У нас ещё много работы.

Каких ещё ухаживаний! Меня тут пыткам подвергли, а он…

А щёки-то краснеют ещё сильнее, если это вообще возможно, и барин фыркает.

— Вообще-то, я зашёл сказать, чтобы вы особенно сильно не старались — в обед будет только Сашка, потому что бабушка едет в клинику, а мне нужно в офис. — Он переводит свой взгляд на меня, и в его глазах зажигаются огоньки. — Но если Алина принимает участие в готовке, думаю, Сашки тоже не будет — нам не нужна в доме чья-нибудь безвременная кончина от отравления.

Ах, вот как!

Не знаю, как это вышло — помню, что злилась оттого, что он никак не может упустить возможность поиздеваться надо мной; рука сама потянулась к чашке и, махнув, высыпала содержимое на Стаса. Большая часть его лица, а также волосы и рубашка оказались в муке, словно парень попал в снегопад, и я чувствовала лёгкий испуг, ведь барин в последнее время непредсказуем, но его вид был настолько комичен, что мне пришлось прикусить язык, чтобы не ляпнуть чего-нибудь и не засмеяться в голос.

А вот Стас, кажется, моей шутки не оценил: его глаза вспыхнули, как спички, когда он подошёл ближе, и вот я снова чувствую его пальцы на своём затылке. На этот раз они крепко впились в волосы, так что я даже головы повернуть от этого испепеляющего взгляда не могла, но хотя он явно был не в себе, Стас не выглядел злым. Едва заметная усмешка скользнула по его губам, когда он стал наклоняться ближе; мне было некомфортно и очень хотелось отскочить от него, чтобы избежать поцелуя, но… Целовать меня он и не планировал: наклонившись ниже, барин провёл своей щекой по моему лицу, оставляя на мне большую часть муки, и, довольный своей местью, скрылся из кухни. Подбежав к висевшему на противоположной стене зеркалу, я едва не застонала в голос от досады: не знаю, на кого я была похожа до этого, но сейчас я точно выгляжу, как пугало!

— Ну, теперь хотя бы кое-что становится более-менее понятным, — хохочет Сергей, перемешивая начинку для пирога. — Ни разу не видел его таким.

— Разве злость и мстительность — это не образ его жизни? — раздражённо интересуюсь.

Стянув с вешалки полотенце, мочу его в раковине и пытаюсь оттереть этот «шедевр» со своего лица.

— Да нет, я видел его разным: и злым, и недовольным, и холодным, и безразличным… Но вот таким я его вижу впервые.

— Это каким же «таким»? — уточняю.

— Скажем так: теперь понятно, почему Инга здесь больше не живёт.

Поворачиваюсь к нему, забыв о том, что всё ещё похожа на куль с мукой.

— Что? О нет! — отчаянно мотаю головой. — Не моя вина, что Инга такая истеричка. Да на его месте любой адекватный человек сделал бы то же самое!

— Я вовсе тебя не виню, — успокаивает. — Я просто хотел сказать, что Стас всегда был непростым человеком, но с тех пор, как ты здесь появилась, в нём явно кое-что изменилось.

— Думаю, вы ошибаетесь, — легкомысленно отмахиваюсь. — Мне нравится думать, что он понял, наконец, на что будет похожа его жизнь с таким человеком, как Инга, и просто поступил правильно.

— Об этом я и говорю. Раньше его вопросы «правильности» не особенно волновали.

— Все мы однажды взрослеем, — пожимаю плечами.

Повар внимательно смотрит на меня ещё несколько секунд, а после снова улыбается.

— Если ты закончила с тестом, то отнеси его в бойлерную под лестницей и поставь на котёл — там самое тёплое место.

Киваю, радуясь, что он так деликатно перевёл тему и не стал настаивать на своей правоте, накрываю миску с тестом полотенцем и несу в бойлерную, которая на деле оказывается небольшой кладовкой с котлом и какими-то счётчиками на стенах. Здесь, в тишине и одиночестве, я нехотя думаю о словах Сергея — о том, что я могла так повлиять на Стаса. Это звучало невероятно хотя бы потому, что он совсем не похож на того, кто легко поддаётся чьим-то убеждениям или позволяет манипулировать собой — разве что в безвыходной ситуации. К тому же, он мало что знает о чувствах, а потому не распознал бы любовь или симпатию, даже если бы их ему подсунули под нос. Как бы там ни было, я ему не интересна в том смысле, в котором это подразумевается, а меня не привлекают самовлюблённые деспоты.

Но отчего же тогда так сильно бьётся сердце после новости о его разрыве с Ингой?