Заноза

Наконец, тяжёлая дверь отворилась, и в коридоре показался Литвинов; по его лицу невозможно было что-то прочесть, и, к счастью, в мою сторону он даже не глянул, иначе я бы точно растеряла остатки храбрости. Я всё сидела и ждала, что Стас покажется следом и со своей фирменной ухмылкой скажет какую-нибудь глупость, чтобы посмеяться над моим испуганным видом, но коридор был пуст и через пять минут, и через десять. От эмоционального напряжения тело плохо слушалось, но деревянные ноги всё же донесли меня до входа в офис, и я неуверенно толкнула двери без стука.

Стас стоял у окна, спрятав руки в карманах брюк, спиной ко мне, так что я не могла увидеть его лица и понять, о чём он думает. Он расстроен? Зол? Или просто размышлял о неожиданном визите несостоявшегося тестя? Я сделала несколько шагов в его сторону и от нерешительности замерла на месте.

— Стас?

Плохо, голос не получился — как будто ветер прошелестел листвой. Попробуем ещё раз.

— Стас!

Теперь он совершенно точно меня услышал… но абсолютно никак не отреагировал. Меня второй раз за последние полтора часа накрыло волной паники, но осознание вспышкой молнии пронеслось в голове. Всё это время меня пугало не то, что могу струсить и передумать — я боялась, что Стас, в конце концов, сам устанет от меня. Он ещё ничего не сказал, но воображение уже само нарисовало между нами стену, которая с каждой секундой становилась всё толще: ещё немного, и мне уже будет сквозь неё не пробиться. Я стояла на месте и впервые осознавала свою ошибку. Когда имеешь что-то, кажется, будто у тебя полно времени, чтобы хорошенько подумать, всё взвесить и принять правильное решение; но где-то в процессе этих размышлений ты понимаешь, что то, что ты имел, ускользнуло от тебя, пока ты тратила время, чтобы прийти к идеальному итогу. Ситуация со Стасом была именно тем «чем-то», которое я могла запросто упустить, пока сомневалась в себе и в нём и парилась из-за мнения окружающих.

Вот что это был за страх — потерять его.

— Не молчи, поговори со мной, — тихо попросила.

— Я не хочу сейчас разговаривать.

Его голос был совершенно бесцветным, безэмоциональным — наверно, это и стало катализатором. Поддавшись порыву, я обошла стол и импульсивно прижалась к нему, обнимая со спины и пряча лицо на его плече. Секунда текла за секундой, а от Стаса не было никакой ответной реакции, и нервы натянулись, словно тетива лука. В голове промелькнула мысль: «Сейчас оттолкнёт…». Упрямо продолжаю обнимать его; ещё несколько секунд… и я с облегчением чувствую, как его ладони накрывают мои руки. Он так крепко вцепился в них, что я поняла: меня не то, что не оттолкнут — в принципе ни за что не отпустят. Облегчение вылилось солёными каплями на его пиджак, но я быстро заставила себя собраться.

Так мы и стояли некоторое время — ничего не говоря и даже не двигаясь. Оно словно остановилось, хотя я и чувствовала вибрацию в заднем кармане, но для меня сейчас было важно только это. Стас внезапно зашевелился, потянув меня за руку и ставя перед собой; на моих ресницах ещё не высохла влага, и он смотрела на меня как-то осуждающе.

— Серьёзно думала, что я оставлю тебя в покое?

Не признаваться же ему, что я не просто думала — меня это до чёртиков напугало.

— Ты в порядке?

— Буду, — кивнул и как-то невесело улыбнулся. — Иди сюда.

Меня снова сгребли в охапку и прижали к себе так крепко, что я едва ли могла вдохнуть полной грудью, но возражать и в мыслях не было. В его объятия страх окончательно отпустил меня; мне стало так тепло и спокойно, что захотелось поделиться с ним этими ощущениями, но я почувствовала, как его спина снова начала напрягаться: видимо, моего присутствия было недостаточно для того, чтобы подбодрить его и заставить отвлечься.

Я лихорадочно пыталась придумать, как это исправить. Шутить в такой ситуации было неуместно, рассказывать какие-то истории глупо, да и он вряд ли станет слушать их внимательно. И тогда сознание подсунуло единственный вариант; к такому я сама ещё была не вполне готова, но что-то подсказывало, что это может сработать. Немного отстраняюсь от него и ловлю его взгляд, но Стас смотрит куда-то сквозь меня, полностью погружённый в раздумья. Собрав всю свою храбрость и решительность, на которые была способна, взяла его лицо в ладони и прижалась к его губам своими. Мои щёки моментально вспыхнули от смущения — я впервые целовала кого-то по собственной инициативе. Стас тут же вышел из своих мыслей и от удивления просто замер, но этот его ступор закончился быстро: словно очнувшись, он взял инициативу в свои руки и буквально набросился на мои губы. Этим поцелуем он как будто пытался выпить меня до самого дна; хотел вытянуть из меня все силы, энергию и любовь к жизни, и я безропотно отдавала ему всё, что он просил. Эмоции смешались в сумасшедше-гремучий коктейль — его гнев, раздражение и решимость, и моё отчаяние и страх.